Славия. Паруса над океаном
Шрифт:
– И еще, Оксана, моих горничных Глашку и Марфушу пристрой в строящемся госпитале и определи им какой-то круг обязанностей. Когда вернусь, я их заберу. Кстати, они обе сейчас беременны и детей носят. Учти, моих.
– Ах ну да, я знаю. Не переживайте, присмотрим за ними, да-да, – она часто-часто закивала.
В общем-то я и не сомневался в том, что все они всё обо мне знают. Еще бы, моя жизнь круглосуточно на виду. Забегая немного вперед, хочу сказать, что и Глаша, и Марфуша родили мне девочек. Через два года я их обеих выдал замуж за достойных парней. Марфуша стала богатой купчихой, родила своему мужу еще троих сыновей и двух дочерей и до конца дней своих прожила в Ангелове.
Глаша в замужестве была недолго, вскоре стала вдовой и приехала в Михайлов, где пришла к Любке
Полине Михайловой с моей помощью понравилось проводить химические опыты, и через десять лет она сделалась Ритиной коллегой, заведующей кафедрой алхимии Николаевского университета, но больше всего тяготела к фармакологии. А родила она мне трех прекрасных девочек и парня, своенравного, конечно, но честного и настоящего.
Луиза воспитала двух наших дочерей, но так и осталась хозяйничать на острове Ла Пальма, выкупленном мной полностью. Об Изабель и наших с ней детях у меня еще будет возможность рассказать, но несколько позже.
Что же касается Любки, то что можно говорить о любящей и любимой жене и матери, а кроме того, самой красивой, умной и шикарной правительнице в мире.
Да, с девочками удачно получилось, почти как у царя Никиты в сказке Пушкина:
Царь трудился понемногу,Кушал, пил, молился БогуИ от разных матерейПрижил сорок дочерей,Сорок девушек прелестных,Сорок ангелов небесных,Милых сердцем и душой.Правда, у меня получилось не сорок, а всего лишь десять, чего там греха таить. Но в отличие от Никитиных, мои были без изъянов и имели все, в том числе и самых достойных мужей. Однако все это в будущем, а тогда мы с четой Орликов сидели в моей каюте и решали насущные злободневные вопросы.
– Тебе, Петро, будет особое поручение. Нам нужно заполучить одно чудо-лекарство, которое поможет спасти многих безнадежно раненных и больных. Изготавливают его перуанские знахари народности кальяи [63] из плесени, которую растят на кукурузе с какими-то добавками. Проживают эти знахари в Андах, в предгорьях которых мы отыскали селитру, а Слуцкий строит свой городок. В поход и нужно выходить из его городка, но искать гораздо северней, а за сколько километров, даже не ведаю. Это все, что знаю.
63
Главный герой запамятовал, правильное название этой народности – кальяуайя.
– А на каком языке там разговаривают?
– Думаю, что за сто пятьдесят лет они испанский выучили. Возьмешь с собой десяток выносливых воинов, которые могут ходить пешком по резко пересеченной местности, то есть по горам и холмам, а также мастерового Адама Вуйка, которого мы освободили из рабства в Агадире. Я как-то чисто случайно подслушал их разговор, Адам оказался непростым человеком. До того как турки захватили Каменец, он был зельеваром, то есть изготавливал порох. Знал испанский и германский языки, в рудах понимал и по горам ходить умел. Обещай ему богатство и мое искреннее уважение, так и говори. Мне не важно, каким образом ты выполнишь это задание, научишься синтезу лекарства сам, уговоришь специалистов переехать или украдешь их. Я тебя знаю с детства, ты воин хваткий и хозяйственный, сам во всем разберешься. Но хочу, чтобы ты знал: когда все получится, лично тебе отойдет четверть дохода от производства и реализации этих лекарств. Ты даже не представляешь, какие это деньги, хватит на века детям, внукам, правнукам и внукам их правнуков. А еще введу тебя в этом городе в верхний эшелон власти.
– Берусь! Все знают, что то, о чем вы говорите, всегда сбывается. Берусь! Я все сделаю!
– Нисколько в этом не сомневаюсь. Кстати, твоих малых братьев оставлю при
– Заслужат, сир, клянусь! Ведь это мои браты!
– И я так думаю. А сейчас давай по этому делу, какие у тебя есть вопросы?
– Вопросы? Хм, а может, испанцы уже сами дотумкали, что это за лекарство?
– В любом случае это твоего задания не отменяет, но думаю, что вряд ли. Люди в невежестве своем и в излишней заумности в неограненном алмазе видят обычный камень, а когда убеждаются в чем-то необычном, все валят на колдовство. Сегодня умного человека уже не волокут на костер, но инерция мышления осталась, поэтому никто не хочет связываться ни с церковью, ни с так называемыми колдунами. Но мы свяжемся, ибо я точно знаю, что лекарство из плесени может спасти миллионы жизней, и мы должны его заполучить. Конечно, можно попробовать синтезировать самостоятельно, но на это потребуются годы упорных исследований. Потому и сулю тебе такие блага.
С палубы корабля были очень хорошо видны все окрестности. Прямо перед причалом усиленными темпами строили город, однако люди в течение месяца так и спали на кораблях. Только на шхуне долгое время никто не оставался на ночь, там верхнюю палубу и обе промежуточные отчищали и отмывали добрых две недели.
Народ скоро переберется в почти уже достроенные деревянные бараки, а «Алекто» и «Селена» отправятся дальше. Но уже сейчас на фоне разбросанных по полуострову скал стали расти новые каменные постройки и сооружения. При этом сами скалы таяли под напором камнерезов. Пройдет совсем немного времени, когда они полностью исчезнут, превратятся в блоки и щебень и уступят место зданиям нового города.
На строительстве работали абсолютно все, индейских мальчишек и женщин тоже эксплуатировали по полной программе. При этом будущих воинов каждое утро здорово гоняли, в общем, расслабуху и гулянку из повестки дня исключили полностью. Не знаю почему, но центральная башня будущего грандиозного храма строилась быстрее всего.
Со стройматериалами тоже получилось удачно. Лес брали здешний, но скоро должны были запустить пилораму на другом берегу залива. Планировали, что лес начнет возить отремонтированная шхуна. Известняк тоже искать не пришлось, мы по нему ходили, поэтому обжиг наладили без проблем. С кирпичом и черепицей пока не все ладно, однако глину нашли, значит, через пару месяцев процесс наладим.
Крестьян посадил на землю сразу же, на второй день нашего здесь пребывания. Очень хороший участок не заросшего лесом чернозема размерами два с половиной на пять с половиной километров нашелся между холмами на другом берегу залива. А дальше рос лиственный лес, в котором преобладали могучие дубы.
Огибая левый холм, в залив быстро бежала небольшая река. Именно здесь решили ставить и форт и пилораму. А оставшуюся ветряную мельницу собирались разместить на ближайшем лысом холме, но спешить было некуда, думаю, обмолоть урожай удастся в лучшем случае только месяца через четыре.
Здесь же стояли двадцать две длинные, как армейские казармы, полуразрушенные индейские хижины, которые опустели как минимум десять лет назад. Под завалами одной из них обнаружили два костяка, видно, не по своей воле отсюда исчезло местное племя. Между тем буковые бревна прекрасно сохранились, их было вполне достаточно, чтобы построить форт и жилье для воинов и крестьян. Три хижины решили обновить и приспособить для временного проживания, а также для лошадей, скота и хранения инвентаря.
Когда лейтенант Козельский, который назначался здесь комендантом, размечал крестьянам участки, где-то в лесу раздался приглушенный рев. Такие звуки может издавать только медведь, а они здесь неслабые, гризли называются. И если правда то, что когда-то о них читал, то эта махина ростом под три метра и весом около полутонны человека совсем не любит и никогда от него не убегает, а совсем даже наоборот. Только почему он бродил по лесу в зимний период времени? Может, шатун? Тем более нехорошо. Однако царю природы прятаться от царя местных зверей совсем не следует. Поэтому назавтра решил высадить роту Ангелова и половину матросов и пройтись гребенкой по лесу, дабы извести всякую хищную тварь.