Славянские древности

Нидерле Любор

Области к востоку от Заале были также славянскими. Славяне проникли и на запад от Заале, где их поселения были разбросаны в различных местах, в остальном же эта область оставалась немецкой. О славянских поселениях между Эрфуртом и Заале упоминает грамота Дагоберта III от 706 года [339] , другие же свидетельства относятся к 937 и 973 годам. О славянах, обитавших на реке Фульде [340] , упоминается также в индексе монастырского имения в Фульде и Герсфельде VIII века и в «Житии св. Штурма» Эйгилия [341] . Там также встречается большое количество славянских наименований. Область между Унструтою и Випрой (Wipper) в X веке обозначается как «pagus Winidon», а окрестности Заальфельда именуются в XI веке «regio Sclavorum» [342] . В 1055 году мы находим славян даже неподалеку от Геттингена [343] . Славянская граница, по-видимому, проходила здесь вдоль Заале, у реки Унструты она отклонялась на запад и шла по течению рек Унструты и Випры, обходила Готу по направлению к среднему течению Верры, затем шла к верховьям Фульды, откуда через Киссинген, Виндсгейм на реке Айш поворачивала к Ансбаху и Регенсбургу. По этой границе, разумеется, расположены были лишь отдельные славянские поселения, в остальном же эта территория была немецкой [344] . Компактные славянские поселения в Баварии находились значительно дальше на восток: на верхнем Майне и его притоках Раднице (Rednitz),

Пегнице (Pegnitz) и Резату. Эта область в древних грамотах VIII и IX веков снова именуется terra Sclavorum, regio Sclavorum, а славяне, обитавшие здесь, — Mo"inwinidi и Ratanzwinidi [345] . Уже в IX веке для них было построено 14 костелов, а в 1007 году учреждено специальное епископство в Бамберге: «ut paganismus Sclavorum destrueretur et christiani nominis memoria perpetualiter inibi celebris haberetur» [346] . Большая часть населения этого епископства была славянской. На юге славянские поселения прослеживаются по реке Набе до окрестностей Регенсбурга. Чешская область, называвшаяся Тугост [347] , также протянулась вплоть до баварской реки Хамб, где в XII веке упоминается поселение Boem-villingen [348] . Повсюду, где жили славяне, помимо упомянутых исторических свидетельств, до сих пор сохранилось много следов славянской номенклатуры, имен, образованных из славянских слов и имеющих славянские окончания: '-itz', '-za', '-wind', '-winden'. Однако здесь нужно быть осторожным, так как эти окончания не всегда славянского происхождения. Не вызывает сомнения славянское происхождение сложных слов с прилагательным windisch. И хотя мы не можем принять все 567 предполагаемых славянских наименований, обнаруженных Е. Маевским у франков [349] , все же мы должны признать, что количество их бесспорно велико. Но пока еще нет столь эрудированного лингвиста, который смог бы выделить из предполагаемых славянских наименований те названия, которые бесспорно являются славянскими. Существование славян подтверждается здесь как большим количеством сел с характерной славянской планировкой, расположенных к востоку от линии Бамберг — Гайда — Наба, так и данными археологии: имеющиеся здесь повсюду, вплоть до Эрфурта, Готы, Бургленгенфельда на Набе, Ансбаха на Резате и Альтмюля [350] , могильники и городища характерны своей славянской керамикой и S-образными височными кольцами. На юге от Дуная славянские поселенцы, пришедшие с севера (чехи и сербы), встречались, как это будет видно дальше, со словенскими поселенцами, приходившими из альпийских земель. В Австрии граница сплошного славянского заселения шла от Дахштейна близ Гальштата, между Мундзее и Аттерзее, по течению реки Травны к Велсу, Кремсу, св. Флориану и Линцу, а на другой стороне Дуная — по течению реки Мюгль. Между Травной и Инном славянские поселения насчитывались лишь единицами, но где-то в южной Баварии упоминается еще palus magnum Winidowa dictum (вероятно, озеро Вюрмзее?) [351] .

339

Mon. Germ. Dipl., I, 83 (Грамота является подделкой X или XI века).

340

Eigilius, Vita S. Sturmi, M. G., Scriptores, II, 369.

341

„Slov. star.“, III, 79, а также Кентжинский, O Slowianach miedzy Renem, Laba i czeska granica, Krakowsk'a akadem., 1899, 35, 39.

342

Грамота Оттона II от 979 года, а также у Ламберта из Герсфельда (Mon. Germ. Ser. script., V, 238).

343

Грамота архиепископа Майнцкого Луипольда от 1055 года (Кентжинский, I, стр. 42).

344

Нельзя, конечно, a priori исключать возможность существования отдельных славянских поселений еще далее к западу и на самом Рейне и Боденском озере. Однако доказательства этого, полученные путем изучения номенклатуры этой области, еще недостаточны (см. главным образом уже цитированную мною работу Кентжинского о славянах, а также статью Е. Богуславского „Slady po Wendach w dzis. Niemcach“ ('Swiatowit, VIII, 35), затем H. Marian, Rheinische Ortsnamen, Aachen, 1884 и E. Majewsky, Starozitni Slowianie na ziemiach dzis. Germanii (Warszawa, 1899). См. „Slov. star.“, III, 81.

345

См. грамоты папы Захария от 751 года, Людовика от 846 года, Арнульфа от 889 года, Генриха I от 923 года, Оттона III от 993 года. Затем „Житие св. Бонифация“ (8) Вилибальда и Фульдские записи (Dronke, Trad. et ant. Fuld, 1884, стр. VI, 129–130, 133 и сл.). См. „Slov. star.“, III, 83.

346

„Чтобы было ниспровергнуто язычество славян и все христиане сохранили бы память о знаменитых людях на месте“. Jaff'e, Bibl. rer. Germ., V, 27; Mon. Boica, XXVIII, 40, 95.

347

Jaff'e, 1, стр. 497.

348

Friedrich, Cod. dipl. Bohem., I, 94; Mon. Boica, XXVII, 39.

349

См. статью Маевского в „'Swiatowitu“, II, 63 („'Slady Wend'ow we Frankonii“).

350

См. доводы, приведенные в „Slov. star.“, III, 86, и статьи Рейнеке и Толдта в „Correspondenzblatt d. Deutsch. anthr. Ges.“, 1901 и 1911.

351

Chron. Benedictoburanum (Pertz., „Slov. star.“, IX, 214) в описании закладки костела на реке Любасе в 740 г. О том, что славянские поселенцы проникли даже в Швейцарию, см. доказательства у Кентжинского („О Slowianach“, 45).

Таким образом, имеется действительно много доказательств, указывающих на существование славян в западной Германии, однако все они относятся лишь к VIII и IX векам и явно связаны с продвижением славян на запад, захватившим, как мы установили, восточную Германию уже в III–IV веках. Поэтому они могут свидетельствовать лишь о существовании славянских колоний, возникших уже позднее, когда волна славянских народов в V и VI веках достигла Эльбы, Заале и Шумавы. Однако такие доказательства не являются и не могут являться свидетельством исконного существования славян в западной Германии, хотя именно так постоянно истолковывают их некоторые славянские историки, как например Кентжинский, Маевский и Богуславский.

Глава XIII

Образование отдельных народов западнославянской ветви: сербов, полабов, поморян, чехословаков и поляков

Из родов, объединенных общей территорией и общими интересами, среди славянства, хлынувшего на запад со своей родины на Висле, постепенно стали образовываться отдельные, отличающиеся друг от друга народы. Их, хотя и не в равной мере, отличало многое: места поселения, политические и династические интересы, кровные родовые связи, культурные особенности и, наконец, язык, в котором уже с начала нашей эры, несомненно, начали сказываться областные различия. Эти языковые особенности, отчетливо проявляющиеся начиная с XII века в уже сформировавшихся языках, предоставляют нам единственную возможность восстановить картину первичной дифференциации западнославянской ветви и связать ее с позднейшими исторически засвидетельствованными наименованиями народов.

С течением времени в первоначальной области расселения протославян из восточной и южной части их стала выделяться группа славян, обитавших на западе, главным образом в бассейне Вислы, который мы можем рассматривать как колыбель западнославянской ветви. Среди этой части протославян, с древнейших времен бесспорно находившихся в состоянии медленного, но постоянного движения на Запад, возникают несколько новых диалектных центров, которые, вне всякого сомнения, сохраняли примерно такую же территориальную последовательность и связь,

в какой позднее, уже в нашу эру, находились между собой области расселения отдельных западнославянских народов. Прапольский центр оставался на Висле, он менее других оказался захваченным движением с исконных мест расселения; рядом с ним, к юго-западу находились прачешский и прасербский центры, а к северо-западу и к северу находился центр предков полабских и поморских славян [352] . Все эти центры постепенно расширялись по направлению к Эльбе, а затем и за Эльбу.

352

Языковая чешско-сербская группа отделилась сначала от полабско-поморско-польской, или так называемой ляшской, основной характерной чертой которой было сохранение праславянских носовых звуков , e. Как проходила дальнейшая дифференциация и как эти две большие группы разделились на поляков, поморян, полабских славян, чехов и сербов — до сих пор не ясно, и мнения лингвистов по этому вопросу сильно расходятся (см. „Slov. star.“, III, 95).

Основными языковыми признаками этих отдельных родоплеменных групп были следующие.

Чешский, или чехословацкий, язык возник в области, лежавшей на верхнем течении Одера и Эльбы. Ударение в нем закрепилось на первом слоге, исчез носовой звук, но сохранились гласные звуки r и l; наряду с краткими сохранились также и долгие гласные, а из праславянских групп tort, tolt, tert, telt образовались группы trat, tlat, tret, tlet. Образованию словацкого диалекта, несомненно древнего происхождения (засвидетельствован еще в IX и X веках), способствовало то обстоятельство, что большая часть словацкой ветви оказалась в северной Венгрии, в совершенно иных условиях, чем остальное племя, в условиях, которые, с одной стороны, способствовали сохранению первоначального языка, а с другой — приводили к тому, что перенимались новые фонетические и лексические особенности из соседних южнославянских и даже из венгерского языков. О южнославянском происхождении словацкого диалекта, на чем настаивал С. Чамбел, а после него Б. Цонев, не может быть и речи [353] .

353

См. „Slov. star.“, III, 98, а в настоящей работе стр. 119, а также статью I. Polivka в „Slavii“, 1, I, 1922, 120–127.

Сербский язык создавался в самом близком соседстве с чешским и поэтому всегда был тесно с ним связан; это нашло свое выражение в том, что в сербском языке также установилось ударение на первом слоге и очень скоро исчез носовой звук; зато образовались группы trot, tlot, tret, tlet, как в польском языке, и произошла некоторая замена r перед мягкими, а отчасти и твердыми гласными звуками. Очень скоро и этот первоначально единый язык разделился на два больших, сильно отличающихся друг от друга диалекта: южный, или верхний (переходный к чешскому языку), и северный, или нижний (переходный к польскому языку).

Полабский и поморский языки образовались на территории между Гамбургом, Брауншвейгом и низовьями Вислы. В них сохранился носовой звук, образовались группы tlat, tort, trit, tret, стоящее под ударением o изменилось в "u, а ударение, как правило, закрепилось на последнем слоге. В отношении языка поморских славян до сих пор идет спор, относить ли его к польскому языку и рассматривать лишь как диалект польского языка или же причислить к группе самостоятельных языков. Нынешние остатки поморских славян — кашубы и словинцы у озера Лебы — политически связаны с поляками, и большая часть польских лингвистов объединяет их с поляками и в языковом отношении. Однако не менее серьезные доводы приводятся в защиту общности их с древними полабскими славянами и даже самостоятельности их бытия.

Польский язык образовался в бассейне Вислы и характеризуется сохранением носовых звуков групп trot, tlot, tret, tlet, потерей количества, а также ударением на предпоследнем слоге. К XII веку польский язык, так же как и чешский, уже сформировался, но уже и в тот период в нем были заметны основы языка тех племен, которые известны античности, и тех диалектов, точную и наглядную картину которых дал в последнее время К. Нитш [354] .

В соответствии с изложенным здесь развитием западно-славянских языков мы представляем себе пять, а возможно, четыре большие группы народов, к которым относятся: чехословаки, так называемые лужицкие сербы, полабы, поморяне и поляки. Все эти народы в начале своей истории выступают не как единое целое, а делятся на ряд племен. Народа полабов как такового, объединяющего все родственные племена, обитавшие между областью, занимавшейся сербами, и Поморьем, история вообще не знает. С другой стороны, письменные источники, характеризуя эти народы и отдельные их племена, отличая их от немцев, чаще всего используют коллективное название склавы (Sclavi), склавены (Sclaveni), склавины (Sclavini), склавоны (Sclavoni) или же, но уже реже винды (Windi), виниды (Winidi), венеды (Wenedi), винеды (Winedi), винады (Winadi), по-немецки: Wenden, Winden, иногда и искаженное Vinili, Vinuli, Wandali, а для территории области, занятой славянами, название: Склавия (Sclavia), Склавания (Sclavania), Винланд (Vinland), Виндланд (Vindland) и т. д.

354

K. Nitsch, Mowa ludu polskiego, Krak'ow, 1911, и несколько специальных работ, из которых достаточно назвать статью „Proba ugrupowania gwar polskich“ (Rozprawy Akad. Krak., XLVI, 1910).

Глава XIV

Сербы, полабы, поморяне

Когда франки на Эльбе вошли в более близкое соприкосновение со славянами, то наряду с общим названием склавы с IX века появляются и новые наименования, обозначающие большие этнические области, на которые разделились славянские народы, обитавшие к северу от Чехии, между последней и Балтийским морем. Эти области были следующие: 1) Сербская — на север от Чехии; 2) Ободритская — в нижнем течении Эльбы; 3) Лютицкая или Велетская — по Одеру на восток от Ободритской и 4) Поморская — между Одером, рекою Нотец и Вислой.

Эти области складывались из ряда племен, этнически родственных или объединенных в единый политический союз. В источниках для определения территорий, занимаемых славянами, используются следующие географические термины: terra, provincia, regio; население их называлось natio, populus, gens, tribus. Наряду с этими терминами часто используется термин pagus в значении племенной единицы меньшего размера, а равно и занимаемой ею территории, а именно — славянского племени или территории, на которой это племя обитало вокруг центрального укрепленного пункта [355] ^{10} . Этот центральный укрепленный пункт носит название urbs, civitas, в отличие от которого castrum, castellum означает второстепенный укрепленный пункт, а термины oppidum, suburbium, villa означают неукрепленные поселения, селища. Гей определяет обычный размер древнего сербского округа в 15–20 селищ [356] ; настоящих городов, какими были Юмнета или Волин, было, разумеется, мало и то лишь на севере у Балтийского моря.

355

Для перевода термина pagus многие славянские историки использовали славянский термин жупа. Однако жупы как географическое и этническое целое засвидетельствованы лишь у южных славян, поэтому переносить это понятие на север и отождествлять его с латинским pagus нет оснований, так как это не подтверждается источниками. Не хочу, однако, отрицать, что, по всей вероятности, жупа существовала и на севере в смысле локального района (district), хотя термины жупан и жупа и засвидетельствованы здесь уже позднее и имеют иной смысл, так как под ними подразумевается чиновник и его управление. См. „Slov. star.“, III, 104 и 184.

356

Hey, Slawische Siedelungen in Sachsen, 5.