Славянский стилет
Шрифт:
Мэрилин лежала между камней. Будду пули облетели. Бешеный Василий вставлял третий магазин. Сколько не шли его любимые к цели, а все зря! Маша приподнялась, поймала агента в прицел своей винтовки и, не решаясь стрелять, крикнула: «Брось автомат! Брось, пока не поздно!» Агент Вася в ответ передернул дымящийся затвор и снова пустил веер красоток в медных бикини, поющих нестройным хором. Мэрилин охватило ледяное, спокойное зло. Первым же ее выстрелом агенту оторвало руку. В шоке он другой сорвал с пояса гранату. Вторым выстрелом ему оторвало ногу, и он отлетел в заросли колючек. Не понимая и не веря такому вот концу, заплакал: «Ну, почему ты не умерла? Ты, а не я… Я, я…» – он захлебывался. – «А я должен был… получить деньги! За свою… очень
Н-да, зверь был, а не человек. Особенно в последние минуты. Похоже, что ненависть к Мэрилин, а точнее, страсть к деньгам подавили даже психотехнические способности его как бойца и специалиста высочайшего класса. Выпустить в сторону противника больше ста пуль! В зоне прямой видимости! Контрольных попаданий нет, и вот ответ: без руки и без ноги мертвый специалист В.И. Корниенко.
Без подачи кислорода мозг живет 5–6 минут.
Но в жизни Вася таким кровожадным не был. Жадным – было, было! А кровожадным… Гена убийцы у добродушного Василия не было. У него был ген болезненного накопления материи в формах, им определенных. А это настолько близкие сущности, что часто при сбое тактовой частоты работы головного мозга, всего в несколько герц, они могут на какое-то время поменяться местами. Тогда можно наблюдать, как непрофессионал, даже более того – человек, умом не блещущий, неожиданно выдает гениальное решение и потом сам не может объяснить хода своих мыслей. Этот примитивный способ ментальных перевертышей и был испытан на Василии. Стоило подать со спутника сигнал определенной частоты и амплитуды на корпус джипа, как тот в качестве резонатора усиливал этот сигнал и воздействовал на Василия. Корниенко менял фазировку своих скрытых желаний, неосознанно поднимал их амплитуду до критического уровня, удваивал реактивные доминанты. Все оставшиеся вне задачи психологические возможности агента сильно ослаблялись, и В.И. Корниенко великолепно выполнял свою функцию без страха и упрека, но… К сожалению, на время воздействия исполнитель тупел в плане интеллекта где-то на пару порядков. Но про эту цену мало кто знал, а кто платил – тот молчал. И в момент атаки коэффициент интеллектуального развития Василия был равен интеллекту школьника младших классов. Вот такая технология. И Васю жалко, и прогресс не остановишь.
Шла третья минута смерти тела Корниенко.
– Вася, как ты себя чувствуешь? – услышал экс-агент чей-то знакомый голос.
– Кто это? Кто это, что со мной, я ничего не вижу!
– Ты и не слышишь ничего. Это сейчас только в твоей голове происходит. Ты почти мертв.
– Я? Мертв? Мама! Кто это так плохо шутит? Это врач? Это врач!!!
Директор бойни сидел в своем секретном офисе и внимательно рассматривал плоский экран перед собой.
– Вася, спокойно! – сказал он. – Это я, твой шеф. Быстро отвечай мне, быстро! Мэрилин и Будда мертвы? Что с Мэрилин и Буддой? И кто тебе отдал последний приказ на ликвидацию? Ты же еще живой, Корниенко. Отвечай, кто дал команду?.. Электронные импульсы интротомографа улавливали излучение головного мозга умирающего агента.
Мэрилин спустилась к самой воде, обойдя громадный валун. Будда ожидал ее там. Он стоял у воды и был абсолютно спокоен. В небе разгоралась заря первого дня лета. В свете первых солнечных лучей Мэрилин увидела на роге Будды крошечный блестящий предмет. Это был высокочастотный передатчик для ракетного наведения на солнечных батареях. Она аккуратно взяла его за матовое квадратное окошко фотоэлемента и выкрутила из рога. Он выглядел как небольшой серебряный гвоздик. Маша кинула его в воду. Все. Полный конец связи.
Вдали зазвучал гудок старого тепловоза, который возил песок в Чернобыльскую зону. Он приближался к мосту, чтобы пересечь его. Маша оглянулась по сторонам. Она не могла сообразить, что делать дальше. Включила процессор, который висел на груди, и через периметр вошла в диапазон космической связи. Стала быстро переключать рабочие частоты известных ей секретных каналов других организаций, особенно «Восточного Синдиката» и итальянцев, и слушать, о чем говорят операторы. Ситуация была не совсем понятной. Возникло ощущение, как будто во время скачек сонные жокеи осоловело падают носами в уютные кресла на колесиках. Разговоры в эфире между самыми заинтересованными сторонами шли о чем угодно, но так, будто ничего не происходило в районе причернобольской зоны.
И тут до нее дошло. Они с быком были целью! Они были задействованной целью! Из-за этого полный контроль разговоров и фильтрование каждого слова в эфире связи. Маша вспомнила, как Корниенко выдавал точнейшие топографические координаты. Пока ввели данные, пока тяжелая болванка спутника развернулась на орбите… и вот она уже на подлете! И вот-вот даст, а возможно, уже и дала пуск сверхточных ракет. Контейнер с ними, пожалуй, уже сгорел в атмосфере, и они вырвались на волю. А это не пули любви Василия. Ракеты терпеливо ждут своей реинкарнации из предыдущих битв, они старые вояки, опытные пожиратели материи, они любят и ценят свою роботу, так редко в последние времена предоставляемую.
И вот такие ракеты точнейшего наведения видят своими глазами-радарами и ее, и Будду, и их попутчицу. Стремительно приближаясь к этой точке пространства, так жаждут достичь ее, отмахиваясь от пролетающих птиц и облаков, что кажется – все, они уже здесь! Пуск произведен. Да здравствует смерть!
Мэрилин быстро вытащила из сумочки небольшой цилиндр, размером чуть больше губной помады. Внутри находился кристалл, выращенный на орбите в спутнике-контейнере. Вот и пригодился подарок друзей отца. Прототип из лаборатории. Не дадим завянуть вере в чудеса! Вообще-то у Маши этот прибор был для подавления слежки за ней и блокирования видео-аудиозаписи. Но есть там функции более серьезные. Основные.
Поставила цилиндр между камнями и нажала на верхнюю часть до щелчка. С этой секунды в радиусе километра все отраженные частоты перекодировались и не давали реальной информации. Все приборы, имеющие в своей основе электронные блоки, перестали работать в заданном режиме. Направленные движения электронов нарушили стройность своих рядов. Атомные ядра замедлили частоту своей вибрации. Кремний и германий стали проводниками. Все данные работали в режиме генерации броуновского движения. И это давало потрясающий эффект на всех мониторах и во всех базах данных, подключенных к реальному измерению этой точки пространства и времени.
Да, управляемая электронная перцепция – это сильнейший аргумент в пользу того, кто первым переменит условия игры.
Так вот, условия этой самой игры сейчас изменила Мэрилин. У остальных не было такой возможности. Перцепционное искажение – сильнейшая составляющая в изменении электронной картинки всех уровней. Владеть перцепционным управлением – значит владеть миром восприятия, и это (к сожалению) не преувеличение. Это печальная констатация нетленности оков и невозможности свободы. Жесток, жесток мир. Электронный гипноз. Кошмар!
Мэрилин подошла к Будде положила руку ему на спину.
– Ты умеешь плавать? Плыви, плыви, пожалуйста… – она указала рукой на тот берег, весь покрытый ромашками и зарослями плакучей ивы.
– Пожалуйста, плыви…
Принц смерил ее недолгим взглядом, зашел в реку, тихую, как гладь горного озера. И поплыл.
Над рекой уже расстилалась утренняя заря.
Железнодорожная ветка на том берегу имела ответвление. Узкоколейная дорога уходила в сторону Чернобыля. Туда постоянно возили полувагоны с кварцевым песком. И сейчас, с утра, должен был идти тепловозик. Да он уже и шел – маленький, в годах – лет пятьдесят от роду, старый чех, который рассчитывал работать и жить вечно, ибо Чернобыль – вечен.