След на дне
Шрифт:
Фируз был сильнее, дважды бросал на землю противника. Сбычившись, ждал, чтобы тот поднялся. Снова бил. Но и Джафар наносил удары.
В конце концов они образумились. Вместе пошли к морю, долго обмывали разбитые физиономии. Уселись на песке. Фируз достал сигареты, протянул пачку соседу.
Они просидели на пляже до утра.
Так состоялось их знакомство.
Утром на пристани они неожиданно увидели ту девушку. Фируз засопел, отвернулся. Прошло больше минуты. Наконец он шевельнулся. Тяжело волоча ноги, направился к девушке.
Вскоре он уже шел назад, и девушка растерянно глядела ему в спину.
Неделю спустя, когда в сильную зыбь вахта Джафара высаживалась на морской буровой, пожилой бурильщик оступился и упал в воду. Джафар прыгнул за ним. В тот же миг катер волной навалило на сваю, возле которой барахтались люди. Джафар успел оттолкнуть бурильщика в сторону, но сам был прижат к свае.
Очнулся он на катере, мчавшемся к берегу. Судно вел какой-то рабочий. Хозяин же катера лежал на палубе с неестественно вывернутой ногой. Он был без сознания. Спасая товарища, Фируз в последний момент поставил ногу между бортом судна и сваей.
С этого началась их дружба.
Между тем киржим приблизился к рифам, стал огибать двугорбую скалу. Вот он зашел с подветренной стороны, застопорил машины. Раздались короткие частые гудки. Джафара вызывали на борт.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
СХВАТКА В КУБРИКЕ
Фируз попытался пошевелить руками. Не получилось: связали крепко. И ноги стянуты так, что стали затекать.
Он начал перебирать в памяти все, что произошло.
Взял стержень, чтобы подать Джафару очередной сигнал.
Перегнулся через транец.
Уже разглядел в мутной воде очертания винта…
Очнулся в кубрике, связанный, за несколько секунд до того, как на судне включили мотор.
Потом катер тронулся. Пройдя немного, остановился. Тогда-то и послышались голоса. Сушков принимал пассажиров. За то короткое время, что катер был в движении, он мог дойти лишь до ближних скал. Выходит, люди ждали на скалах…
А Джафар остался под водой. Впрочем, как только затарахтел мотор, он, конечно, всплыл. Неужели и его?.. Ну, да это не просто — с борта катера дотянуться до вынырнувшего из-под воды человека… К тому же Джафар, конечно, смекнул, в чем дело, поостерегся приблизиться. Наверное, плывет сейчас в поселок за помощью. Да и на берегу, должно быть, уже подняли тревогу: ветер стих, штормовая дымка рассеялась, и с пристани могли заметить, что катер пошел к рифам. Словом, в беде не оставят.
Он заворочался, вновь пытаясь ослабить веревки. Но если бы и удалось освободить руки — что толку? Из тесного кубрика выбраться можно только ползком. Высунешься из люка и попадешь в руки людей, захвативших катер. Сколько их? Судя по голосам, трое…
А катер мчался и мчался, то зарываясь носом и вскидывая корму, так что обнажались винты, то валясь с борта на борт и купая в волнах иллюминаторы, отчего в слабо освещенном кубрике делалось совсем темно.
Наконец Фирузу удалось повернуться на бок. Теперь перед глазами был крохотный иллюминатор. За толстым мокрым стеклом мелькали темные тени.
«Скалы, — догадался Фируз, — в рифах прячутся, знают, что катер будут искать».
Что же это за люди, захватившие судно? Мысленно он оглядел того, кто отправился с ними на ремонт нефтепровода. Незнакомец уже на пристани вел себя странно: норовил поближе протиснуться к дверям радиорубки, беспокойно оглядывался. Потом отвел в сторону Джафара, шептался с ним. Вскоре оба они направились к главному инженеру. Джафар сказал несколько слов, инженер с любопытством взглянул на его спутника, спросил о чем-то, выслушав ответ, согласно кивнул.
На какое-то время Фируз потерял из виду этого человека — возился с мотором, разыскивал ножовки, резину, ни о чем другом думать не мог. Но вот мотор запущен. Сматывая с кнехта причальный конец, он увидел: Джафар подал руку незнакомцу, помог перебраться на катер, заботливо усадил в кокпите. Фируз попытался выяснить, кого же берут в море? Но Джафар только махнул рукой — некогда, мол, позже все объясню.
Вспомнил Фируз и последнюю ночь в общежитии. Джафар пришел поздно. Обычно, когда бы ни лег, всегда читает в постели. Такая привычка. На этот раз тотчас погасил свет. Сказал, что устал, хочет спать. А сам больше часа ворочался с боку на бок, вздыхал, тянулся за сигаретами… Чего он нервничал? Заранее предвидел все то, что произойдет? Знал, что утром лопнет подводный нефтепровод и кому-то придет в голову чинить его с помощью грязевого шланга? Что удастся уговорить инженера и именно они выйдут в море, взяв на борт бандита?.. Чепуха, бред!
Ну, а те, что поджидали катер на рифах? Как они очутились там в разгар шторма?..
Фируз застонал, стиснул зубы.
Кисти были стянуты за спиной. Он пошевелил ими, коснулся настила, на котором лежал. Под пальцами были только доски.
С трудом приподняв голову, осмотрел пустой кубрик. Ничего, чем можно было бы перетереть веревки. Надо же так случиться, что он только вчера произвел генеральную приборку катера, пошвырял в море весь хлам! В кубрике осталось только цветное фото знаменитого атлета. Вот оно, приколото возле иллюминатора: парень с нечеловеческими мускулами сгибает в руках железную штангу…
А рядом покачивается на гвозде зеркальце для бритья — круглое, в металлической оправе. Смотрись в него, горе-моряк, проворонивший свой катер!
Если разбить зеркало?..
Фируз даже вспотел от волнения. С опаской взглянул на задвинутый люк. Медленно поднял связанные ноги, коснулся ими низкого потолка кубрика. Упираясь ступнями в поперечный брус, сантиметр за сантиметром подвинулся к иллюминатору.
Вновь нахлынули сомнения. По ту сторону единственного выхода из кубрика — трое врагов. Попробуешь отворить крышку люка — они все поймут. Медлить не будут: им терять нечего.
Все же он решил попытаться.
Сделав еще усилие, вплотную приблизился к борту. Теперь колени были возле зеркальца. Коснулись его. Надавили.
Примерившись, он отвел ноги в сторону, ударил по стеклу. Зеркало треснуло. Еще удар, и осколки посыпались на настил…
Долгие минуты ушли на то, чтобы пальцами стянутых за спиной рук нащупать кусок стекла, отыскать щель в досках, вставить осколок. Когда это удалось, Фируз стал перепиливать веревки.
Между тем катер продолжал лавировать в рифах. У штурвала стоял Солист. Рядом расположился Челах — молчаливый, с белым, будто обескровленным лицом. Левое предплечье у него было замотано тряпкой, сквозь которую проступила кровь. Кривясь от боли в разбитой руке, он подсказывал рулевому, как вести судно.