След на золотом песке
Шрифт:
– Начнешь отвязывать своего бугая только через полчаса после моего ухода, понятно? – предупредил он ее, уверенный в том, что она его не послушает и развяжет сразу же, как только за ним закроется дверь. – Иначе я тебя накажу, – пригрозил он.
Хорошо, что дверь в этом здании только снаружи открывалась по коду, а изнутри ее мог открыть даже ребенок. Малыш вышел на свежий воздух и сделал глубокий вдох. И тут же услышал:
– Эй, ты, иди сюда!
Малыш оглянулся и увидел невдалеке милицейский «газон». «Влип! – пронеслось у него в голове. – И баксы завернут, и меня припрячут. У меня же ни одной бумажки нет, совершеннейший бомж!» Он направился в сторону «газона», пытаясь придумать что-то правдоподобное. Но понимал, что любая легенда все равно будет провальной.
– Ты что там делал, в доме, и как туда попал? – спросил у него милиционер, сидевший рядом с водителем.
– Документы есть? – сразу же добавил второй.
– Сейчас он скажет, что ночевал у любовницы! – добавил третий, которого не было видно.
Все трое ментов грохнули, но первый тут же резко оборвал веселье.
– Тсс, мужики, тут слышимость вон какая, могут быть неприятности.
Малыш понимал, что дом, из которого он вышел, напичкан богатенькими жильцами, но что возле дома почти всегда пасется патрульная милицейская машина, предположить не мог, а то бы нашел возможность покинуть дом по-иному, не попадаясь им на глаза.
– Ну так что, мы будем говорить или мы немые? – продолжил тот, что сидел рядом с водителем, когда они все отсмеялись.
– Давай, раскалывайся, что ты тут делал и как туда попал?
– Вызывай ребят, пусть отвезут его в отдел, там разговорится, – посоветовал третий. – Нам тут еще надо поторчать, а то бы сами его отвезли.
– Дай-ка сюда твою сумочку, – из «газона» высунулась рука и втянула сумку с продуктами в машину.
«Хорошо, что бабки не в сумке», – только и успел подумать Малыш до первого возгласа из машины, когда там разглядели, что у него в сумке.
– Ни хрена себе, мужики! Да тут чего только нет! Даже баночка красной икры. Делаю предложение сразу после дежурства забрести куда-нибудь и все это уничтожить под водочку.
– Так ведь клиент будет против.
– Клиент будет доволен. Ему за мелкое воровство срок впаяют, а так мы его просто как бомжа сдадим, через пару суток выпустят, чего держать и казенные харчи переводить.
Так Малыша и сдали как бомжа, реквизировав у него сумку с продуктами из холодильника Пети. А вот проверить карманы у ментов догадливости не хватило, они так обрадовались дармовой закуске, что забыли обо всем на свете. Да и кому бы могло прийти в голову, что у бомжа в кармане почти две штуки баксов!
Когда Малыша привели в отделение, он наконец смог узнать, в каком городе очутился. И когда его спросили, каким образом и откуда он тут появился, Малыш смело заявил, что он беженец из Таджикистана.
– Задолбали вы тут всех, – буркнул капитан, которому надоели допросы. – Значит, так, парень, переночуешь, и чтоб я больше твоей рожи не видел, при в столицу, там любят беженцев. Союз развалили, пусть теперь тобой и тебе подобными занимаются.
Малыш клятвенно пообещал, что завтра же его ноги здесь не будет. И действительно, задерживаться тут не было смысла. Он уже засветился, наверняка Петя перетрясет все ночлежки в поисках обидчика и своих баксов.
В большой камере, в которой на каждый метр квадратный было по три задержанных, воняло, как в городском туалете. Полно было тех, кто сюда влетел по пьяни, многие страдали с похмелья, от них несло перегаром, но основная часть относилась к бомжам, от которых пахло тоже далеко не духами. «Да, тут и блох можно подцепить, – подумал Малыш, прикидывая, как бы ему устроиться подальше от входа, где была расположена дырка, в которую ходили и по-маленькому, и по-большому. – Хорошо, что тут надо выдержать всего лишь ночь».
– Что, парень, ищешь, где прислонить задницу? – мужик с испитым лицом смотрел на Малыша. – Дашь сигарету – уступлю свое.
– Я не курю, – ответил Малыш.
Его ответ почему-то разозлил мужика.
– Вот я и смотрю, что ты педик, раз не куришь и волосы крашеные, – сказал мужик и грязно выругался. – Твое место вон там, на параше.
Малыш знал, как поступать в таких случаях, ведь прошел не одну отсидку. Если сейчас не отреагировать как следует, то все, кто в камере находился, почтут за удовольствие обгадить его словом или поступком. Поэтому он, словно увлеченный чем-то другим, смотрел не на мужика, а мимо него, будто и не ему тот говорил все это, но нога Малыша врезала по челюсти любителя покурить точно, как нога футболиста по мячу. Сразу же наступила тишина, то есть мужик заткнулся. А в камере сделали вид, что ничего не произошло, словно так и надо было. Один сказал, другой ответил.
Схватив мужика, который все еще находился в легком нокауте, Малыш отодвинул его в сторону и занял его место. На сон в этом бедламе он не надеялся и с тоской вспомнил диван Пети. Те шесть или семь часов сна, что были ему там подарены, здорово пригодились. Время тянулось здесь в несколько раз медленнее. Постепенно камера затихала, хотя полной тишины тут никогда не бывает. Все равно кому-то не спится, да и не мудрено, в такой насыщенной вонью атмосфере трудно уснуть. От нечего делать Малыш прислушался к разговору, который вели между собой два старых бомжа-алкоголика. Один рассказывал другому про какое-то мифическое место, где живут по всем законам справедливости, куда берут всех желающих, независимо от того, кто этот человек, есть ли у него деньги или нет. Все там работают, а результаты делятся на всех поровну.
«Прямо город солнца какой-то получается, – усмехнулся про себя Малыш. – Все-таки когда человеку хочется жить нормально, а у него нет такой возможности, происходит сдвиг по фазе, как у этого старика, что дурит другого такого же несчастного».
Он прислушался ради любопытства, насколько хватит фантазии у старого бомжа плести сказку. Но старик сыпал такими подробностями, которые не мог выдумать. Старый бомж пытался добраться в этот далекий городок, вернее поселок в тайге, где какой-то отец Александр основал нечто вроде коммуны из верующих, готовых жить по справедливым законам божьим.
«Бред какой-то, – отмахнулся от всего этого Малыш. – Чего ради народ туда прет? Добровольная тюрьма, что ли?» Но назойливый шепот старика-бомжа так и лез ему в уши.
– Там уже тысячи четыре живут, у каждого есть свое место, все сыты. Там старика не заставят делать то, на что у него нет сил, там старость уважают, – шептал старик своему соседу. – Я уже вон сколько проехал, осталась половина, но я туда все равно доберусь. Здесь разве жизнь? Не хочется подыхать, как собака. Тут даже не похоронят. Ты думаешь, у меня не было своего дома? Был. Сын продал, выгнал отца. А там тишина, покой, суеты нет этой.