След Оборотня

Корнуэлл Патрисия

– В таком случае откуда вы знаете, что он существует?

– Его мать родила двоих сыновей, и нигде не значится, что кто-то из них умер. Есть и другие способы сбора информации. Полиция опросила обитателей острова Сен-Луи. Все они в один голос утверждают, что иногда по ночам или рано утром видят на берегу Сены какого-то человека.

– И этот таинственный незнакомец купается в реке? – осведомилась я, вспомнив про пресноводные диатомеи на изнанке одежды найденного в контейнере мертвеца.

Талли удивленно взглянул на меня.

– Странно, что

вы об этом спросили. Да, были сообщения о том, что какой-то мужчина купается обнаженным в Сене у берегов Сен-Луи. И всегда в темное время суток.

– И вы верите этим слухам?

– Верить или не верить – не моя работа. Я не специалист по составлению психологических портретов, Кей.

Значит, ему известно про Бентона, догадалась я. Разумеется, известно.

– Я понятия не имею ни о его внешности, ни о походке или манере речи. Знаю только, что он говорит по-французски и еще на нескольких языках, – сказал Талли. – Возможно, он хорошо одевается. Тома имел репутацию денди, и не исключено, что его спрятанный в подвале брат донашивает за ним одежду. Ведь если этот пресловутый брат действительно с большими странностями, как утверждает молва, вряд ли он сам ходит по магазинам.

– Вы и впрямь полагаете, что после очередного убийства он всегда возвращается домой, под защиту родителей, которые стирают его окровавленную одежду?

– Защитники у него есть, – отвечал Талли. – Вот почему расследование парижских убийств всегда прекращается у дверей морга. Что происходит за теми дверями, мы не знаем. Кроме материалов, что вы видели, другой информацией мы не располагаем.

– Думаете, это магистрат?

– Какое-то влиятельное лицо. Или влиятельные лица.

– А как вы получили отчеты о вскрытии?

– Обычным путем. Запросили у парижской полиции. И это все, что у нас есть. Никаких анализов, ни одного подозреваемого, ни одного судебного процесса.

– Если вам действительно удастся доказать, что Оборотень – это ненормальный сын Шандонов, каким образом рассчитываете с помощью этой информации разделаться со «стошестидесятипятниками»?

– Во-первых, мы надеемся, что Оборотень даст показания… В общем, рычаги найдутся. Не говоря уже о том, – Талли улыбнулся, – что, установив личность каждого из сыновей мсье Шандона, мы получим разрешение на обыск его трехсотлетнего особняка на острове Сен-Луи.

– Но сначала надо поймать Оборотня, – заметила я.

– Мы обязаны его поймать. Кей, нам необходимо доказать, что убийца – брат Тома. Полиция не может явиться в морг с расспросами. Интерпол тем более.

– Почему? Почему полиция не имеет доступа в морг?

– Потому что судмедэксперт, проводившая вскрытие, не станет с ними разговаривать. Она никому не доверяет, но вы, вероятно, не вызовете у нее подозрений.

Я молчала. Он посмотрел мне в глаза и накрыл мою руку своей ладонью.

– Кей, вы проводили вскрытие трупа, обнаруженного в контейнере, и тела Ким Люонг, – сказал Талли. – Вам известны все детали, вы знаете, какие задать вопросы. Почему бы вам не встретиться с ней?

– С

ней? – Я отдернула руку.

– С мадам Штван. Руфь Штван – начальник Управления судебной медицины и главный судмедэксперт Франции. Вы с ней знакомы.

– Я знаю, кто она такая, но мы никогда не встречались.

– Встречались в Женеве, в 1988 году. Она – швейцарка. Тогда она еще не была замужем. Ее девичья фамилия – Дюренматт.

Он не сводил с меня глаз. Я тоже не могла отвести взгляда от его лица.

– Вы согласны встретиться с ней? – спросил он. – Что странного в том, если, наведавшись в Париж, вы захотели навестить давнюю знакомую? Это никого не насторожит. Собственно, это и есть цель вашего визита.

– Спасибо, что наконец сообщили.

– Возможно, вам ничего не удастся узнать. Возможно, у нее нет нужной информации. Но мы уверены в обратном.

– Что вы о себе возомнили? – вспыхнула я. – Думаете, можно вот так просто снять трубку, вызвать меня и предложить заскочить в парижский морг?

Талли промолчал и даже глазом не моргнул.

– Вы не имеете права подвергать опасности меня, Руфь Штван или Марино, – продолжала я.

– Марино в морг не поедет. Если вы отправитесь туда в его сопровождении, это вызовет подозрения.

– А если вещественные доказательства все-таки существуют, что тогда?

Талли не ответил, и я догадалась почему.

– Вы предлагаете мне выкрасть вещественные доказательства, не так ли? Не знаю, как это называется здесь, но у нас в Соединенных Штатах подобные действия квалифицируются как уголовное преступление.

Я отодвинулась от стола и встала.

– Вам ничто не угрожает. Если вы попадетесь, выполняя просьбу доктора Штван, мы придем на помощь.

– Чушь. Если у меня возникнут неприятности, вы поступите как любая другая спецслужба. Заявите, что не знаете, кто я такая.

– Нет, Кей, ни в коем случае. Прошу вас, поверьте мне.

– Я вам не верю.

Талли вздохнул и, поднявшись из-за стола, взял подносы с остатками нашего обеда.

– А где же Марино? – опомнилась я. – Он ушел уже давно.

– Я и сам в недоумении, – отозвался Талли, шагая рядом со мной по залу. – Кажется, я ему не понравился. По-моему, ему вообще не нравится, когда вам оказывают внимание другие мужчины.

На это я не нашлась что ответить.

– Так вы позвоните ей?

– Надеюсь, доктор Штван не забыла английский.

Глава 9

Доктор Штван ждала моего звонка. Она сразу же меня вспомнила и предложила встретиться.

– Можете приехать утром? Я на работе в восемь, – сказала она.

– Восемь пятнадцать – для вас удобно?

– Вполне. Могу я чем-то помочь вам, пока вы в Париже? – спросила она. По ее тону я поняла, что наш разговор, вероятно, прослушивается.

– Мне хотелось бы побольше узнать о французской системе судебной медэкспертизы, – подыграла я ей.

– Так заезжайте завтра, – ответила она. – Мы находимся у Лионского вокзала, чуть в стороне от набережной Рапе.