Следак
Шрифт:
— А ну тихо! — это уже гаркнул лейтенант Попов. — Кто из вас видел момент аварии?
— Так это… Да я уже после подошел, — послышались голоса.
Зудилина просветлела лицом. Ответы ее явно воодушевили, и женщина вновь бросилась в наступление.
— Не видели, а наговариваете! Что за люди?! — закричала она. — Это он мне под колеса прыгнул и врет! Бессовестный!
— Гражданочка, не кричите так, — поморщился Попов. — Сейчас во всем разберемся. Он вытащил из планшета чистый лист бумаги и принялся рисовать схему, периодически уточняя информацию у коллеги.
Неожиданно воздух со свистом резанула промелькнувшая немного в стороне от меня клюка.
— Это кого ты тут лгуньей назвала?! — закричала старуха и начала надвигаться на Зудилину. По ходу она только что переварила слова Ольги и каким-то образом все сказанное водителем приняла на свой счет. — Да как ты смеешь?! Я ветеран, орденоносец! — клюка стучала по асфальту, старуха надвигалась. Зудилина отступая, нырнула за спину все еще поддерживающего меня Горзеева, и я оказался первым на пути разгневанной старухи. Первому мне и прилетело клюкой. Хрупкое равновесие было нарушено и я начал оседать.
Позади раздался вскрик Зудилиной.
— А ну прекратить! — падая, услышал голос Горзеева, которому пришлось меня отпустить, чтобы перехватить клюку.
— Убили! — истерически закричали женщины. Кто-то даже завизжал. Я в это время лежал на асфальте, морщился от боли в локте, на который пришелся основной удар от падения и охреневал.
"Верните меня обратно!" — кричал я куда-то в небо не разжимая губ.
Вот какого хрена меня сюда занесло?! Не, я читал, конечно, книги про попаданцев. Но там в СССР обычно старперы отправлялись. Они когда-то жили в нем, знают его специфику, ностальгируют по нему. Поэтому и принимаются в новой жизни усиленно его спасать. А я здесь при чем? Зачем меня сюда отправили? Чего я здесь делать-то буду? Мне вообще насрать на этот СССР. Я в нем не жил и, соответственно, никаких нежных чувств к нему не питаю. Нахера я здесь сдался?!
— Чапыра! Ты чего тут разлегся?! — мои стенания прервал незнакомый женский голос.
Взгляд наткнулся на нависшую надо мной девушку. Строгая белая блузка, застегнутая под самое горло, черная юбка, открывающая острые колени. С двух сторон от ее русой головы болтались завязанные синими лентами, тощие косички.
"Это еще кто?" — успел подумать я, прежде чем меня принялись поднимать в четыре руки.
— Да где эта скорая? — обеспокоенно заозирался Горзеев.
— Вы гражданочка, кто будете? — раздраженно поинтересовался Попов у нового лица.
— Я комсорг. Лебедева моя фамилия, — поправив очки в толстой оправе, важно заявила девица и строго спросила. — А что здесь происходит?
— ДТП у нас здесь, — вздохнул вновь поддерживающий меня Горзеев.
— А причем здесь Чапыра? Его на комсомольском собрании ждут. Нам, товарищи, задерживаться никак нельзя, — не терпящим возражения тоном заявила девица-комсорг. — Чапыра, ты в таком виде собрался на собрание идти?!
— А? Чего? — я в это время раздумывал над значением слова "комсорг" поэтому не сразу среагировал.
— Девушка, у вашего товарища травма, его машина сбила. Не до собраний ему пока, — вновь раздраженно влез Попов. — Вы видели что произошло? Нет? Тогда прошу вас покинуть место происшествия! И бабушку проводите уже до дома! — крикнул он столпившимся возле успокоившейся старухи людям.
— Протокол читаем, подписываем! — это уже нам с Зудилиной.
Ольга первой схватила документ, а я задумался над тем что эту Лебедеву отпускать никак нельзя. Раз она меня знает, то может оказаться полезной.
— Лебедева, — крикнул я в спину удаляющемуся комсоргу. — Подожди меня, я сейчас.
— Парень, ты куда это собрался? Сейчас скорая приедет, — придержал меня Горзеев.
— Да нормально все со мной, идти мне надо, — поморщился я от навязчивой заботы и как аргумент добавил. — На комсомольское собрание.
— Протокол подпиши и иди, комсомолец, — подсуетился с протоколом Попов, сунув мне его в руки.
— В райотдел бы надо заехать, объяснения взять, — забеспокоился Горзеев.
— Да завтра подъедут, все же живы, — отмахнулся Попов. Его явно наше ДТП до печенок уже пробрало.
Первым делом я посмотрел дату, именно она меня больше всего сейчас интересовала — 18.06.1976 года. На дате я и завис ненадолго. Да уж занесло. Текст протокола со схемой я просмотрел бегло, подписал их буквой "Ч" с завитком и, прихрамывая, поплелся в сторону Лебедевой. Смысла торчать здесь и что-то доказывать именно сейчас не было. Свидетелей нет, тормозной путь короткий, она водитель, я пешеход, так что как-нибудь потом отбрехаюсь. А вот устраиваться в этой жизни нужно уже сегодня, Лебедева же — ключ от этой новой жизни, удачно подвернувшийся мне ключ.
Глава 2
— Чапыра, а ты вообще как себя чувствуешь? — нарушила тишину Лебедева, когда мы зашли на территорию студенческого городка.
— Да как тебе сказать, — неопределенно начал я, соображая, как бы половчее из нее информацию выудить.
— Вижу, что сегодня от тебя толку не будет, — перебила комсорг, оценивающе рассматривая хромающего меня через свои окуляры.
Девушка вздохнула, что-то прикинув в уме.
— Ладно, пошли до общежития тебя провожу, а то упадешь еще по дороге. А мне потом отписывайся, — резюмировала она итог своих размышлений.
"Общежития?! — не на шутку встревожился я. — Прощай моя двухуровневая квартира"
Мы подошли к унылому пятиэтажному зданию из серого кирпича. В мое время его фасад был облицован панелями, из-за чего общежитие имело более презентабельный вид.
Мы прошли холл, на ходу обменявшись приветствиями с выглянувшей из служебного помещения вахтершей. Поднялись по щербатой лестнице с погнутыми перилами на третий этаж и уткнулись в одну из дверей.
Лебедева безрезультатно подергала ручку.