Следопыт, или На берегах Онтарио(изд.1938)
Шрифт:
— Но вы, конечно, не думаете. Следопыт, что дружба с такой девушкой, как я, сделает вас менее отважным и вы не так охотно, как прежде, будете драться с французами?
— Нет, нет. Но, к примеру сказать, если бы вам грозила опасность, боюсь, как бы я не стал безрассудно смелым. Раньше, пока мы с вами не свели такого тесного знакомства, если можно так сказать, я любил размышлять о походах, разведках, вылазках, битвах и других приключениях, а теперь они вовсе и не идут мне па ум. Я больше думаю о вечерах, которые коротают беседой в казарме, о чувствах, далеких от вражды и кровопролития, о молодых женщинах, их смехе, веселых, нежных голосах, милых лицах и
— Нет, нет. Следопыт, напротив! Они постараются, чтобы такой превосходный разведчик стал еще лучше. Вы не знаете нас, если думаете, что я или отец хотели бы, чтобы вы изменились хоть самую малость. Оставайтесь таким, какой вы есть, — честным, прямодушным, добросовестным, бесстрашным, умным и надежным проводником, — и ни отец мой, ни я никогда не подумаем о вас ничего плохого.
Уже совсем стемнело, и Мэйбл не видела выражения лица своего собеседника. Но по тому, с каким жаром и свободой она говорила, повернувшись к нему лицом, было ясно, что она не чувствовала никакого смущения и что слова ее идут от самого сердца. Правда, щеки ее слегка раскраснелись, но только потому, что она сильно увлеклась своей речью. Ни одна струнка в душе ее не дрогнула, и сердце не забилось быстрей. Короче говоря, это была девушка, которая доверчиво и откровенно признавалась мужчине в своем расположении к нему, потому что он заслужил его своими прекрасными качествами и поступками, но при этом не испытывала никакого волнения, неизбежного при излиянии более нежных чувств.
Следопыт был неискушен в таких тонкостях, и потому, несмотря на всю его скромность, слова Мэйбл вселили в него надежду. Не желая или, вернее, не будучи в состоянии высказаться до конца, он отошел в сторону и минут десять молча глядел на звезды, опершись на свое ружье.
Тем временем на бастионе между Лунди и сержантом происходила беседа, о которой мы уже упомянули.
— Солдатские ранцы проверены? — спросил майор Дункан, бросив взгляд на поданный ему сержантом письменный рапорт, который он, однако, не мог прочесть в темноте.
— Все до единого, ваша честь.
— А снаряжение, оружие?
— Все в полном порядке, майор Дункан, хоть сейчас в дело.
— Вы отобрали людей по моему списку, Дунхем?
— Всех без исключения, сэр. Лучших людей по всему полку не найти.
— Вам нужны самые лучшие солдаты, сержант. Мы делали эту попытку дважды, и каждый раз под командованием одного из младших офицеров; все они уверяли меня, что добьются успеха, и всегда терпели неудачу. После стольких усилий и издержек я не могу оставить задуманный план, но эта попытка будет последней, и успех ее зависит главным образом от вас и Следопыта.
— Вы можете положиться на нас обоих, майор Дункан. При нашем опыте и сноровке эта задача нам по плечу, надеюсь, что мы выполним ее с честью. Я знаю, что за Следопытом дело не станет.
— Да, в этом можно не сомневаться. Удивительный он человек, Дунхем, и долго был для меня загадкой; но теперь, когда я узнал его ближе, он внушает мне такое же уважение, как любой генерал, который служит его величеству.
— Надеюсь, сэр, что вы отнесетесь одобрительно к моему намерению выдать за него Мэйбл, Это мое заветное желание.
— Ну, сержант, время покажет, — ответил Лунди, улыбаясь, но в темноте не было видно, как ом поморщился. — Иногда труднее совладать с Одной женщиной, чем с целым полком солдат. Кстати, как вам известно, квартирмейстер, который
— Если бы к этому меня не побуждало уважение к его чину, то достаточно было бы одного вашего желания, сэр.
— Спасибо, сержант. Мы с вами долго служили вместе и всегда ценили друг друга. Не поймите меня превратно, я прошу для Дэйви Мюра не покровительства, а позволения свободно участвовать в этом поединке. В любви, как на войне, человек должен сам добиваться победы. А вы уверены, что рационы рассчитаны правильно?
— Я за это отвечаю, майор, но, как бы то ни было, мы не пропадем с такими охотниками, как Следопыт и Змей.
— Это никуда не годится, Дунхем! — резко перебил его Лунди. — Вот что значит родиться и обучаться в Америке! Настоящий солдат полагается только на своего интенданта, и я не желаю, чтобы первыми нарушили такой порядок люди моего полка.
— Вам остается только приказать, майор Дункан, и все будет исполнено. Но все же осмелюсь заметить, сэр…
— Говорите прямо, сержант, не стесняйтесь, вы говорите с другом.
— Я хотел лишь сказать, что даже шотландцы любят оленину и птицу не меньше, чем свинину, когда ее трудно раздобыть.
— Весьма вероятно, но вкусы и порядок — вещи разные. Армия должна полагаться только на своих интендантов. Распущенность колониальных солдат постоянно вносит дьявольский беспорядок в королевскую службу, нельзя ей больше потворствовать.
— Позвольте, ваша честь, но ведь генерал Бреддок прислушивался к советам полковника Вашингтона 25 .
— Опять этот ваш Вашингтон! Все вы тут, в колониях, держитесь друг за друга, словно заговорщики, связанные клятвой!
— Мне кажется, у его величества нет более верных подданных, чем американцы, сэр.
— Тут вы, пожалуй, правы, Дунхем. Я, может быть, немного погорячился. Вас, сержант, я, конечно, к колониальным солдатам не причисляю. Хоть вы и родились в Америке, ни один солдат лучше вас не управляется с мушкетом.
25
В 1754 году в Америку для борьбы с французскими колонизаторами прибыл с двумя полками английский генерал Бреддок; плохо зная местные условия, он пригласил к себе в адъютанты сына американского колониста, молодого Джорджа Вашингтона (1732–1799), будущего героя американской борьбы за независимость и первого президента США.
— А полковник Вашингтон, ваша честь?
— Что ж! Полковник Вашингтон тоже подданный короля и тоже может быть полезен. Такие американцы — редкость, и, как мне кажется, к нему можно питать доверие, которого вы требуете. Скажите, а вы не сомневаетесь в знаниях этого Джаспера — Пресная Вода?
— Парень доказал их на деле, сэр, он сумеет справиться со всем, что будет ему поручено.
— У него французское прозвищ 26 , ведь он почти все свое детство провел во французских колониях. Нет ли в его жилах французской крови, сержант?
26
В английском тексте романа "Следопыт" прозвище Джаспера — Пресная Вода — везде дается по-французски (Eau Douce).