Следопыт, или На берегах Онтарио(изд.1978)
Шрифт:
– Вы все шутите, майор Дункан! Вы, кажется, будете шутить, даже когда неприятель появится у ворот. Ну что дурного в том, если молодые люди предаются влечению сердца?
– Вы так часто предавались ему, Дэйви, что это, должно быть, утратило для вас прелесть новизны. Если считать тот неофициальный случай в Шотландии, когда вы были еще юношей, вы уже четыре раза познали прелести брака.
– Три раза, майор! Четвертый мне только предстоит. Я еще не выполнил всей программы – нет, нет, всего лишь три раза!
– Очевидно, Дэйви, вы опускаете тот случай, когда дело у вас обошлось без церковного благословения?
– А
– Помнится, не все смотрели так – была и другая точка зрения.
– На любое дело можно посмотреть и так и этак, дорогой майор! Бедная женщина умерла, не оставив потомства, и, значит, вопрос исчерпан. Но особенно не повезло мне во втором браке – я называю его вторым из уважения к вам, майор, исходя из сугубо условного предположения, что мой первый брак был браком. Но, будь он первым или вторым, особенно не повезло мне с Дженни Грейм – она умерла на пятом году нашего супружества, тоже не оставив потомства. Жила бы Дженни до сих пор, я не женился бы вторично, уверяю вас!
– Но она умерла, и ты женился еще два раза, а теперь не прочь жениться и в третий.
– Против правды трудно спорить, и я всегда готов ее признать. Но я вижу, Лунди, ты в такой прекрасный вечер несколько в мрачном настроении.
– Не то чтобы в мрачном, Мюр, но меня одолевают грустные мысли. Почему-то мне вспомнилось детство, когда я, помещичий сынок, и ты, сынок пастора, носились вместе по нашим родным холмам – два счастливых, беспечных мальчика, не заглядывавших в далекое будущее. А потом я задумался об этом будущем, оно оказалось не столь уж приятным.
– Уж тебе-то, Лунди, грех жаловаться! Ты дослужился до майора, а вскоре получишь и чин подполковника, если верить слухам; я же недалеко ушел от первого чина, который купил мне твой почтенный родитель, – какой-то жалкий квартирмейстер!
– А твои четыре жены?..
– Три, Лунди, всего-навсего три законные жены, если верить нашим нелицемерным и нелицеприятным законам!
– Ну, пускай будет три. А ведь ты знаешь, Дэйви, – продолжал майор, незаметно для себя переходя на диалект своей юности, как это часто бывает с шотландцами, стоит лишь им заговорить о предмете, особенно близком их сердцу, – ты знаешь, Дэйви, мой выбор давно уже сделан, и знаешь, с какой безнадежной тоской я жду счастливого часа, когда смогу назвать любимую женщину своей, тогда как за это время ты, не имея ни имени, ни состояния, ни заслуг, – сколько-нибудь серьезных заслуг, разумеется…
– Полегче, Лунди, не увлекайся, дружище, в жилах Мюров течет благородная кровь!
– Пусть так, Мюр, но, не имея за душой ничего, кроме благородной крови, ты был четыре раза женат. Что ни говори, старый друг, а по части семейного счастья я оказался пасынком судьбы!
– А кто же из нас в конце концов в выигрыше, майор, говоря начистоту, как это водилось у нас, когда мы были детьми?
– Мне нечего скрывать. Мои надежды все больше отодвигаются в туманную даль, тогда как ты…
–…так же далек от их свершения, клянусь честью, майор Дункан! Каждый новый опыт, на который я возлагал надежды, не приносил мне ничего, кроме разочарований. Таков удел человеческий! Ах, Лунди, жизнь – это суета сует, и ничего нет суетнее брака.
– А все же ты готов в пятый раз сунуть голову в петлю?
– Всего-навсего в четвертый, майор Дункан, – заявил квартирмейстер внушительно и тут же, засияв мальчишеским восторгом, продолжал:
– А Мэйбл Дунхем так прелестна! Наши шотландские девы милы, но их не сравнишь со здешними красотками.
– Вспомни свой офицерский чин и благородную кровь, Дэйви! Кажется, все твои четыре жены…
– Прошу тебя, Лунди, не путайся в таблице умножения! Трижды одна – это три, а не четыре!
– Ладно, все три твои жены, сколько я помню, были девушки благородные, из почтенных семейств.
– Совершенно верно, майор, из почтенных семейств, с прекрасными связями.
– Что до четвертой, дочери нашего садовника, тут был явный мезальянс. Так разве ты не боишься, что женитьба на дочери унтер-офицера, да еще твоего сослуживца, плохо отзовется на твоем положении в полку?
– В этом-то и заключается моя постоянная слабость: я всегда женился наперекор рассудку. У каждого человека свои недостатки, и это мой неискоренимый порок. Ну, а теперь, когда мы обсудили, как говорится, принципиальную сторону вопроса, разреши спросить говорил ли ты с сержантом о моем маленьком деле? Замолвил за меня словечко?
– Замолвил, Дэйвид, и, к своему огорчению, убедился, что на сей раз у тебя мало шансов.
– Мало шансов? Офицер, квартирмейстер в придачу, – и меня не удостаивает вниманием дочь сержанта!
– Ты меня отлично понял, Дэйви.
– Но в чем же дело, Лунди?
– Девушка просватана. Рука ее обещана, свадьба назначена, сердце отдано – хотя черт меня побери, если я этому верю! Но она просватана, это факт.
– Что же, это препятствие, майор, но не такое уж серьезное, раз сердце ее в этом не участвует.
– Ты прав, сердце ее, возможно, и свободно: предполагаемый супруг – выбор не дочери, а отца.
– И кто же он? – спросил лейтенант с тем философским хладнокровием, которое рождается привычкой. – Я не вижу здесь ни одного серьезного соперника, кто мог бы стать у меня на дороге.
– Ну, конечно, Дэйви, ты единственно серьезный претендент на всей границе. Но счастливый избранник – Следопыт!
– Следопыт, майор Дункан?
– Не кто иной, как он, Дэйвид Мюр! Предпочтение отдано Следопыту. В утешение тебе могу сказать, что в браке этом, по-видимому, заинтересована не дочь, а отец.
– Так я и думал! – воскликнул квартирмейстер со вздохом облегчения. – Быть того не может, чтобы при моем знании человеческой натуры…
– В особенности женской натуры, Дэйвид!
– Тебе лишь бы сострить, майор, остальное тебя мало трогает. Быть того не может, чтобы я ошибся во вкусах этой молодой девицы: ее не удовлетворит положение Следопыта. А что до этого субъекта, мы еще посмотрим…
– Скажи мне откровенно, Дэйви Мюр… – обратился к нему Лунди; он шагал из угла в угол и вдруг остановился, глядя на собеседника в упор с каким-то комическим недоумением, придававшим его лицу забавную серьезность. – Неужто ты думаешь, что такая девица, как дочь сержанта Дунхема, может почувствовать расположение к человеку твоего возраста и твоей наружности, не говоря уж о твоем бурном прошлом?