Следователь, Демон и Колдун
Шрифт:
– В то время как вы... Кстати, как вас называть? Сандрес? Луи де Фрикассо? Или Лудо из Локсли?
– Луи. Я предпочитаю это имя. Хотя, конечно, вы можете называть меня как угодно, мне без разницы. А, и, пожалуй...
Облик шерифа Сандерса изменился.
Это произошло так быстро и просто, что у следователя слегка закружилась голова. Словно Сандарса проецировал в кресло некий невидимый проектор, а теперь в этом проекторе просто заменили один слайд другим – щёлк! – мгновение пустоты, отпечатавшееся где-то глубоко в сознании Фигаро тошнотворным ощущением, словно его разум шагнул куда-то по некоей лестнице, а там
Лудо из Локсли на вид было лет двадцать пять. Очень светлые волосы, правильные черты лица, слегка бледная кожа, словно Лудо проводил слишком много времени в тени библиотечных сводов, острый нос – вот, собственно, и всё, что можно было сказать о легендарном колдуне-полубоге. Про таких жандармы пишут в протоколах «без особых примет»; встреться Луи Де Фрикассо следователю где-нибудь на улице, они бы просто прошли мимо друг друга, даже не зацепившись взглядом. Даже костюм Луи – позапрошлогодняя бюджетная линейка от мадам Воронцовой – как бы вычёркивал его из категории «что-то интересное», превращая в архетипического банковского служащего средней руки.
И только глаза Лудо из Локсли приковывали взгляд, хватали и удерживали под своим зелёным прицелом. Это был странный взгляд: в его застывшей нечеловеческой пустоте кружились, вспыхивая искорки какого-то потустороннего веселья, словно на следователя из-под тонких ресниц глядели две смеющиеся галактики. Ничего общего с человеческими эти глаза не имели, вот только... вот только...
Фигаро пока не мог сформулировать эту мысль до конца, но ему почему-то совершенно не было страшно. Хотя, по уму, бояться как раз стоило: сейчас он сидел на расстоянии вытянутой руки от, вероятно, самого могущественного существа в этой вселенной, и непонятно, что у этого существа было на уме.
– Когда я решил стать шерифом Сандерсом, – голос Лудо, кстати, не изменился, – я просто наспех налепил на реальность маленькую заплатку. Не хотелось отвлекаться на такую ерунду, как тщательное прописывание своей биографии.
– А чего хотелось? – Следователь спросил наугад; теперь, когда он нашёл Луи де Фрикассо, Фигаро совершенно не представлял, что ему говорить, да и вообще делать.
– Тут шикарная библиотека. Леса, горы, реки, забавные создания, хранящие мудрость веков или просто пытающиеся тебя сожрать – замечательное разнообразие! Вечером я пью у камина коньяк и глажу кота, а шкаф читает мне книги или просто рассказывает сказки. Иногда я играю на рояле, и тогда по стенам прыгают загадочные тени от свечей в старинных канделябрах. Утром я всегда хожу в баню, а после ныряю в прорубь. Это хорошая жизнь, Фигаро, и меня она полностью устраивает.
– Но вы же бог. – Следователь с силой провёл рукой по волосам; ничего, абсолютно ничего не приходило ему в голову. Они проехали полмира для того, чтобы найти Луи де Фрикассо, и вот теперь он даже не знал, что...
– Бог? – Лудо усмехнулся. – Богов я ем на завтрак... Шучу, шучу. Это занятие мне надоело ещё в миллион лет назад и в другом мире. Но у вас странноватые вопросы для человека, который всё это время искал меня, истово желая попросить спасти вселенную.
– А спасёте?
– Нет. – Лудо чуть качнул головой. – Спасать придётся вам самим. Я тут ничем помочь не могу. Артур с компанией настолько хитро всё закрутили... Кстати, господин Мерлин, вылезайте уже из своего колечка. Глупо же.
Орб чуть дёрнулся на пальце следователя, и в воздухе по правую руку от Фигаро появился Артур-Зигфрид Медичи.
На старика было больно смотреть. Ещё с утра Мерлин жутко ругался, потрясая кулаками и метая громы и молнии (не фигурально, а вполне по-настоящему: над головой колдуна клубилась маленькая чёрная туча).
«Фигаро, – орал Артур, – вы же понимаете, что у меня нет времени на походы в лавку за колбасой! Я могу полноценно функционировать лишь в непосредственной близости к Орбу! У меня не было времени решить эту проблему, хотя я уже примерно понимаю, как это сделать! Нам нужно, вообще-то, спасать мир! На кой ляд вам сдался этот Сандерс?!»
Сейчас же Первый Колдун, основатель Колдовского Квадриптиха, отец классической школы колдовства выглядел просто жалко.
Обычно Мерлин хорошо скрывал свои чувства. В конце концов, ему пришлось долго и нудно бороздить политические океаны, которые, обычно, состоят вовсе не из шоколада. Артур умел держать себя в руках, и самые невероятные глупости совершал с непроницаемым выражением на лице, лишь позже, в одиночестве давая волю чувствам.
Но сейчас...
Артур уставился в пол, потёр рукавом мантии нос, и пробормотал:
– Привет, Луи.
– Здравствуй, Мерлин Первый. – Луи де Фрикассо отвесил лёгкий шуточный поклон. Его странные зелёные глаза сверкнули, но вот что в них промелькнуло – улыбка или что-то другое, Фигаро так и не смог понять. – Вот мы и снова встретились.
– Зачем? – Старый колдун, наконец, не выдержал; его борода взъерошилась, а руки сжались в кулаки. – Какого хрена ты гонял нас по всей хляби?! Это такие специфические шутки? Или ты хотел что-то нам показать? Что-то до нас донести? Если да, то мы ничего не поняли, и твой урок, Лудо, горохом отскочил от стенки наших твердокаменных лбов. Уж извини.
– Ну? – Луи удивлённо поднял брови. – Ты что же, не рад встретиться с Морганой?
– Я-то рад, – Артур скрипнул зубами, – но неужели нельзя было просто закрыть эту аномалию, расколдовать старушку, и тем самым предотвратить черт знает какое количество смертей?!
– Нет. – Существо в кресле зевнуло. – Миры я уже спасал. Толку от этого мало, если он вообще есть. Вы будете выкручиваться из этой истории с Демоном самостоятельно. Впрочем, я, кажется, это уже говорил, нет?
– Да я… Да мы… – Мерлин буквально раздулся, словно воздушный шар. Казалось, ещё немного, и старика буквально разорвёт на части.
– Артур, заткнитесь, пожалуйста.
Фигаро сам не поверил, что сказал то, что сказал.
Однако на Мерлина его слова произвели поразительный и мгновенный эффект.
Артур-Зигфрид Медичи заткнулся, вытянувшись в воздухе по стойке «смирно». Его словно огрели по голове кирпичом: колдун просто молча хлопал глазами, и... молчал.
Луи де Фирикассо захохотал.
Он смеялся очень звонко, очень искренне и так заразительно, что Фигаро, против собственной воли, тоже улыбнулся. Мельком он заметил, что у запрокинувшего голову на спинку кресла «шерифа» ровные мелкие зубы, сильно пожелтевшие от табака, и удивился: в конце концов, Луи мог бы принять совершенно любой облик. Или это его настоящее обличье?