Следствие считать открытым
Шрифт:
С опозданием, но леди командор все же поняла, что одной безграничной веры в торжество Света оказалось недостаточно для спасения мира. Чтобы пробить заклятие могильной плиты, требовалось нечто большее. И тогда Региста решилась на отчаянный, последний шаг — использовать силу, что дана от рождения каждому живому человеку и совершенно недоступна мертвецу. Силу средоточия жизни — магию крови.
Магия есть везде. Магия была всегда. Испокон веков люди постигали способы опосредованного воздействия на окружающий их мир. Многие из тех, кто отважился идти вперед по этому опасному пути, погибали страшной смертью,
Таким образом, путем опытов и ошибок означенная тайная наука и развивалась — от первобытных наскальных рисунков до современных стихийных школ. Но сквозь тысячелетия красной нитью проходила одна колдовская истина-аксиома, самая проверенная и самая жестокая. Нет магии сильнее, чем та, что замешена на жертвенной крови, и нет жертвы весомее, чем собственная жизнь.
Региста преклонила колени в краткой молитве, поцеловала Серебристую Луну, подбросила ее высоко, сколько хватало сил, и упала на плиту, устремив руки в небеса. Меч Вознесения падал всегда лезвием вниз…
Белая молния пронзила грудь прекрасной воительницы Храма, черный камень под ней треснул, и слепящая струя белого пламени хлынула внутрь гробницы. Раздался отчаянный посмертный могильный стон, и вдруг как-то разом все стихло. Рассеялась песчаная метель, прояснилось небо, замерли костяные орды. Струйки песка стекали из пустых глазниц, оплакивавших гибель того, кто познал бессмертие ценой своей жизни и получил смерть ценой жизни человека, добровольно убившего себя во имя спасения мира. Жертва была принесена, и она не была напрасной. «И ниспадет на землю ущербная луна. И мертвые заплачут…» — вспомнилась еще одна строка из Десятого Апокрифа.
Когда мы подошли к надгробию, ставшему жертвенным алтарем, Региста еще была жива. Зеркальные доспехи потемнели от пыли, роскошные каштановые волосы разметались, смешавшись с песком и могильным прахом. Запавшие, обведенные темными кругами, открытые до предела карие глаза пронзали небосвод, а с бледных губ, беззвучным шепотом читавших молитву, стекала тонкая красная струйка.
При виде нас леди командор попыталась выдернуть Серебристую Луну. Но то ли Региста была настолько слаба, то ли сила зачарованной плиты цепко держала меч — он даже не шелохнулся, и тонкие длинные пальцы, забранные в кольчужную чешую, бессильно сползли по лезвию.
— Таниус… освободи меч из камня… Я разрешаю… Он не тронет… пока я его держу, — еле слышно произнесла Региста.
Капитан Фрай взялся за эфес, потянул сначала осторожно, потом сильнее, потом изо всех сил. Меч изогнулся, но не выдвинулся и на палец, а Региста от страшной боли прокусила губы насквозь, слезы брызнули из ее глаз, а по вискам потекли капли пота, смешиваясь с кровью. Она не издала ни стона, ни звука.
Таниус отошел, опустив голову и закрыв глаза рукой. Несокрушимый капитан королевской стражи заплакал навзрыд, как маленький ребенок, страдая от собственного бессилия при виде жестоких мук той, которую, несмотря ни на что, все еще любил.
Штырь полез было в свою сумку, но передумал и со вздохом пожал плечами: конечно, никакая разрыв-трава не могла расколоть такой камень.
— Райен… ты попробуй, — тяжело вздохнула Региста, и новая струйка крови сбежала по подбородку. А я-то что тут сделаю? — этот меч, поди, табуном лошадей не вытянуть. Но если дело тут в другом, если командор Каштановая Прядь задумала до конца исполнить свое предназначение, то получается, что тогда я сам суну голову в капкан? И если на последнем дыхании она все же решилась убить меня, то… Не верится, нет… Или все же — да?
— Может, не надо? Я — человечек слабый, еще надорвусь от перенапряжения… — участливо проблеял я, пытаясь отгородиться выставленными ладонями от непосильной и опасной задачи.
— Тащи!
Ну уж так и быть, если женщина требует…
Я, опасливо косясь на когтистые полумесяцы, положил руки на гарду, готовый отдернуть их в любую секунду. Ничего не произошло. Тогда я легонько потянул вверх, и эфес, откликнувшись биением моего пульса, пошел следом. Региста слабо вскрикнула и обмякла, а Серебристая Луна вышла из камня и тела без малейшего сопротивления — ни кусочка грязи, ни капли крови не прилипло к идеально ровному и гладкому лезвию.
Я торопливо вложил меч в руки доблестной воительницы, а Штырь уже вливал ей в рот целительно-отвратительный эликсир, который только одним своим запашком мог поднять и покойника с посмертного одра. Леди командор вздрогнула всем телом, зашлась в кровавом кашле, но пришла в себя и даже сумела сесть — в нее словно бы влилась новая жизненная энергия.
«Ненадолго…» — прошептал наш народный целитель, а может, он и не сказал ничего, но я как-то понял его мысль.
— Райен, на колени! Склони голову перед силой Единого Храма в моем образе! — вдруг резко и отрывисто произнесла Региста, вставая и поднимая меч в боевую позицию. — Здесь и сейчас решится все. Если ты — апостол Тьмы, то Серебристая Луна низвергнет тебя обратно в Бездну, если же нет…
«То сумасбродная фанатичка попросту снесет мне голову», — додумал я за нее. Какой глупый и бессмысленный конец. Впрочем, сейчас или потом — какая разница? А так хоть мучиться не буду, даже боли не успею почувствовать. Таниус, Штырь, что ж вы не броситесь на нее, как отчаянно бросается волчица на охотника, поймавшего ее волчонка…
— Именем Света…
Вот и все. Прощайте, люди добрые, и простите, если что не так…
— …я, Региста Гористок, командор ордена Единого Храма, властью, дарованной мне Храмом, посвящаю тебя, Мельвалиен Райен, в храмовые рыцари и вручаю тебе священный меч Вознесения — Серебристую Луну. Не как самому достойному, но как последнему, оставшемуся в живых. Последнему Рыцарю.
Лунный клинок лег мне на плечо, от него исходило странное, но приятное веяние, словно тысячи невидимых ниточек связывали меня с приятной прохладной и вместе с тем живой сталью меча.
— А как же проверка насчет принадлежности к Тьме?
— Ты ее уже прошел. Никогда Тьма не склонит голову перед Светом в смиренном ожидании своего поражения.
— Хм, как все просто. А что означает — «Последний Рыцарь»? И почему им назначен я? Ведь Таниус и Штырь много достойнее меня.
— Так гласят древние предсказания первых служителей Храма, так записано и в Уставе нашего Ордена. Последний из рыцарей Храма в роковой час Аверкорда примет бой против Тьмы. На его деснице будет рдеть кровавым цветком Священный Лотос.