Следствие ведут Колобки
Шрифт:
Колобок протянул ему своё служебное удостоверение и спросил:
– Вы – дежурный?
– Так точно.
– Сегодня мы будем дежурить вместе. Ожидается крупное ограбление… Почти налёт.
– Я очень рад! – сказал седоватый и румяноватый дежурный. Хотя радоваться особенно было нечему. Он тут же поправился: – Я не тому рад, что будет ограбление, а тому, что мы будем дежурить вместе. Я много о вас слышал, и мне надоело одному пить чай всю ночь.
– Будем пить чай вместе, – сказала Колбочкина. – У меня и варенье с собой.
– Прошу
– Давайте теперь как следует знакомиться. Меня зовут Лука Лукич Сковородкин. Я из старинной рабоче-дворянской семьи.
– Меня зовут Колобок. Я из сельской местности.
– Меня – Колбочкина. Я из старинной подметальной семьи. Я дворником работала.
– А я – Булочкин. Я родился между молотом и наковальней в хлебопекарне. Мои родители были крупчатниками.
И Лука Лукич рассказал свою биографию. Он поступил в Третьяковскую галерею ещё мальчиком вместе с нынешним её директором. Они были ночными дежурными и протиральщиками пыли. Только директор пошёл в институт, окончил его и стал директором. А Лука Лукич не захотел расставаться с любимой профессией. Так и остался ночным сторожем.
Тем временем ночь постепенно надвигалась на Третьяковскую галерею.
– Как вы думаете, – спросил Лука Лукич, – с какой стороны будет налёт?
– Со всех сторон! – твёрдо ответил Булочкин.
– Булочкин, – возразил Колобок, – мне стыдно за вас. Мы ждём нападения одного малолетнего воришки, а вы говорите так, будто на нас будет выброшен целый парашютный преступный десант. Я думаю, преступник полезет через чердачное окно на крыше. Потому что оно выходит на сторону стройплощадки. И никто его не заметит, когда он будет залезать.
– И мы его сразу схватим около этого окошка? – спросил дежурный Сковородкин.
– Ни за что. Мы подождём, когда он выберет и упакует картину.
– А сигнализация? Ведь она может сработать и отпугнуть воришку.
– Я думаю, он не дурак. Он непременно отключит сигнализацию.
– Я ни разу в жизни не задерживал преступников, – признался Лука Лукич. – Я не подозревал, что это так сложно. А преступник вооружён?
– Безусловно, – согласился Колобок.
– Ножи? Пистолеты? – спросил Булочкин. – Слезоточивый газ?
– Ничего подобного. Он вооружён юридическими знаниями. Если мы задержим его без картины, он скажет, что просто заблудился. Или что он забыл здесь свою шапку. Или он скажет, что сюда залетел его любимый попугай. И мы вынуждены будем его отпустить.
– Ни за что! – возразил решительный Булочкин. – Мы возьмём его вместе с попугаем.
Как раз в это время загрохотала железная крыша, и Колобок, освещая себе дорогу фонариком, двинулся в сторону чердака. Булочкин шёл рядом, ни на минуту не выпуская шефа из поля зрения. С собой он прихватил коробку от торта.
– Зачем? – прошептала
– Для попугая, – тихо ответил он.
Недалеко от лестницы, ведущей на чердак, Колобок залёг позади старинной скульптуры «Дети держат земной шар».
– Шеф, а куда мне прятаться? – спросил верный помощник.
– Булочкин, Булочкин, идите себе пить чай. Когда вы понадобитесь, я вас вызову по рации.
Только в этот раз Булочкин решил ослушаться приказа. Он не мог оставить шефа одного. Поэтому он подошёл к скульптурной группе детей и тоже стал держать земной шар.
Тем временем преступник открыл дверь, ведущую на чердак, и вошёл в помещение третьего этажа. Луч добротного карманного фонаря-жужжалки освещал ему путь.
Земной шар оказался необычайно тяжёлым, и Булочкин с ужасом думал, что больше трёх минут ему этот шар не удержать. Ему всё время хотелось поменять руки или хотя бы позу. Слава богу, что преступник быстро спустился на второй этаж.
«Всё ясно! – понял Колобок. – Он направляется к малым голландцам».
«Всё ясно! – подумал Булочкин. – Пошёл связывать дежурного».
Но преступник не стал делать ни того, ни другого. Он открыл окно второго этажа и при свете уличных фонарей надел резиновые перчатки. Затем высунулся в открытое окно и портативными кусачками перекусил электрический провод, проходящий по стене галереи. Сигнализация больше не работала. А сам преступник пошёл по залу и стал рассматривать шедевры на стенах. При этом его интересовало не столько содержание картины, сколько её размер. Он подносил к картине чемодан и смотрел – поместится ли она в чемоданчике или нет.
Без особого интереса он прошёл мимо знаменитой картины художника Васнецова «Алёнушка» – масло, холст, 173х121. Едва взглянул даже на картину «Бриг „Меркурий“, атакованный двумя турецкими кораблями» – холст, масло, 212х339, привезённую из Феодосии на выставку художника Айвазовского. А на картину художника Налбандяна «Большая ширь» – холст, масло 583х300 – даже смотреть не стал.
Зато картину художника Поленова «Московский дворик» – масло, 64,5х80,1 – он рассматривал очень долго. Точно так же, как и картину «Грачи прилетели» старинного художника Саврасова – холст, масло, 62х48,5.
Но больше всего его заинтересовала картина художника Ильи Ефимовича Репина «Портрет писателя Всеволода Михайловича Гаршина» – холст, масло, 47,7х40,3. Она так его чем-то пленила, что он медленно стал снимать её со стены и укладывать в чемодан.
«Уйдёт! – думал Булочкин. – Уйдёт!»
Он хотел бросить свой земной шар и схватить преступника, но очень боялся, что земной шар со страшным шумом рухнет на пол, что дети одни не удержат его.
И тут сверкнула молния. Это Колобок при помощи фотовспышки сделал снимок «Преступник, снимающий картину, на месте преступления» – фотобумага, 9х12. И похититель молча поднял руки вверх.