Следствием установлено...

Осень в этом году пришла необычно рано. По городу загуляли пронизывающие ветры; словно помогая дворникам, они добросовестно сметали с асфальта к обочинам желтые листья. Частые дожди, свежая прохлада воздуха ощущались настоящим чудом после изнурительного зноя.

Город сразу стал красивее; вечерами громады домов, будто любуясь собой, заглядывали окнами в мокрые зеркала тротуаров.

Вот и сегодня с утра шел дождь. Из распахнувшихся настежь дверей школы высыпала веселая ватага старшеклассников. Славка и Жанна пересекли уютный сквер и очутились у недавно построенного оригинального здания-кристалла — нового музея искусств.

— Зайдем? — спросил вдруг Славка. — Неудобно как-то, живу недалеко, учусь рядом и ни разу не был. Голову на отсечение — ты тоже.

— Можно, — без особого энтузиазма ответила Жанна, не уточняя. — Только ненадолго: у меня много дел еще.

— В музеи не ходят «ненадолго». Встреча с прекрасным не терпит суеты, как сказал классик, — назидательно проговорил Славка. — Поэтому будем исходить из того, что тебя завтра не спросят. Или, как худший вариант, схлопочешь тройку. На «трояк» можно ответить и не готовясь.

— Ладно, уговорил, — махнула рукой Жанна, и Славка направился к кассе...

Они любовались этюдом Левитана, когда за их спиной раздался голос:

— Юность приобщается к бессмертным творениям. Похвально.

Ребята оглянулись. На них приветливо смотрел высокий парень с фигурой спортсмена.

— Извините. Не помешал? Рянский, Александр, — представился он.

Познакомились.

— Искусство возникло как протест против преходящего характера жизни человека, как реакция на его смертность, — начал вдруг объяснять Рянский. — Вспомните наскальные рисунки древних. Стремление запечатлеть мамонта, бизона, жену, охоту вызывалось именно тем, что мамонты и жены не вечны. Как видите, мотивы, которыми руководствовались наши далекие предки, весьма скромны — оставить после себя память. Но сегодня, — Рянский горестно посмотрел на Жанну, — искусство превратилось в выпущенного из бутылки джинна, грозящего уничтожить мир.

— Уничтожить? — удивленно переспросила Жанна, поймавшая себя вдруг на том, что ей нравится этот светловолосый молодой человек.

— Увы! — вздохнул Рянский. — Вы не читали о новых методах обучения живописи во сне? Гипнотизеры выпускают легионы Рафаэлей и Рубенсов. Период обучения — два месяца для тех, кто вообще не умел держать кисть, и четыре сеанса для имеющих навыки. Эксперты не в состоянии отличить настоящего Микельанджело от нарисованных этими людьми копий. Через несколько десятилетий, когда все закончат эти курсы, на земле будет минимум два миллиарда гениальных

— Жуткая перспектива, — согласился Славка. — Ты как думаешь, Жанна?

— О, мне уже страшно, — съежилась Жанна.

Все рассмеялись.

Они еще долго бродили по музею. Рянский много и интересно говорил о живописи, о художниках. Как-то получилось само собой, что вышли из музея вместе.

Славка опаздывал на тренировку и вскоре убежал.

— Симпатичный парень, — кивнул в его сторону Александр. — Из него должно получиться нечто. Ваши одноклассницы, конечно, от него без ума?

— Не все, — ответила Жанна.

— Ну, о присутствующих не говорят.

Когда они подошли к дому Брискиных, Жанна неожиданно для себя пригласила Александра зайти.

— А удобно ли? — тактично осведомился он.

— Предка нет, — ответила Жанна и, преодолевая смущение, добавила: — Зато есть исходный материал для коктейля и довольно свежие записи.

Просторная квартира Брискиных была изысканно обставлена. В гостиной Рянский подошел к маленькой картине, долго и внимательно рассматривал ее. Потом отошел назад, склонив голову набок.

— Неужели подлинник? — изумился он. — Невероятно.

— Да, — небрежно бросила Жанна, достававшая из серванта узкие хрустальные фужеры. — Вы мне поможете? А я пока включу магнитофон, подберу записи.

Рянский засучил рукава и стал колдовать над бутылками. На журнальном столике появились фрукты.

— Коктейль готов! — торжественно провозгласил Александр. — Он носит нежное имя «Мэри», но после двух фужеров укладывает наповал. — Так что осторожнее, Жанночка! Вы рискуете, впустив в дом незнакомого мужчину.

— По-настоящему опасные мужчины не пугают, а действуют.

— Ого! Один ноль в вашу пользу, — Рянский улыбнулся краешком губ. Потом сразу стал серьезным, уставился в дно бокала. — Вы знаете, у меня сегодня особенный день, — не поднимая глаз, сказал он. — Встал утром с каким-то томительным ожиданием чего-то необычного и весь день ощущаю — что-то должно произойти. А потом еще бабушка. Я вас обязательно познакомлю — редкий экземпляр. Говорит мне: «Алекс, ты приснился мне больным: тебя ждут большие перемены». Теперь я понимаю, что она имела в виду. — Он пристально посмотрел на девушку.

Жанна зарделась, стала бесцельно передвигать фужеры.

— А кто у вас есть, кроме бабушки? — нарушила она затянувшееся молчание.

— Никого. Бабушка меня вскормила. Ей восемьдесят шесть, и я ее боготворю. У нее один недостаток — она вся в прошлом.

— С каких пор память о прошлом стала недостатком? — возразила Жанна. — По-моему, она заставляет по-новому взглянуть на настоящее, правильно оценить его. Кушайте, Саша, — она подвинула тарелку с фруктами гостю.

— Спасибо, — Рянский отпил из бокала. — К сожалению, не могу согласиться с хозяйкой, как того требует этикет. Вы видели югославский фильм «Не оглядывайся, сынок»? — и, не дожидаясь ответа, продолжил: — Впрочем, видеть его не обязательно. Панацея от всех бед — в названии. Идти по жизни, не оглядываясь назад, — единственно правильная стратегия. Начнешь оборачиваться — безнадежно отстанешь и никогда не будешь счастлив.