Шрифт:
Часть 1
Развод
– Папа, а почему мама говорит, что ты неудачник?
Странно, но такой вопрос, заданный мне нашей десятилетней дочкой, меня не удивил. Что в моей семье что-то идёт не так, я вижу уже давно. С тех пор как жена стала заниматься предпринимательством и теперь активно торгует разной импортной одеждой, имея свой контейнер на рынке, её словно подменили. Неужели Люся стала обсуждать с Катей тему однажды возникшей между нами дискуссии?
– Знаешь, Катюша, – примирительно начинаю я, – если мама так сказала, то твой вопрос лучше задать ей самой, но я себя неудачником не считаю.
– Так она не со мной говорила. Она с тётей Машей говорила.
Понятно. Значит, моя жена обсуждает меня с
С Люсей я познакомился в конструкторском бюро, куда наша дружная троица – Мишка, Толик и я – в восьмидесятом году распределилась после окончания института. Моя будущая жена туда попала через четыре года, тоже по распределению. Новенькую бойкую симпатичную девицу в соседнем отделе я заметил сразу, когда по работе иногда туда заходил. Естественно, после нашего знакомства появляться у соседей я стал гораздо чаще. Сначала, как всегда в таких случаях, было приятное общение, ведь я понял, что эта девчонка мне нравится. В общем, после полугода знакомства мы поженились. Начавшаяся у нас семейная жизнь ничем не отличалась от жизни таких же молодых пар. С Люсей мы нормально ладили, а в возникающих порой непростых ситуациях старались находить компромиссы. Моей солидной зарплаты ведущего конструктора, в которую кроме оклада входили несколько немалых «заказных» надбавок, вполне хватало на обеспечение семейства, и поэтому жена всё получаемое ею начала откладывать на сберкнижку, как она всегда говорила, на «чёрный» день.
С наступлением в стране перемен изменения начались и в жизни людей. На работе от нашей троицы отвалился Толик Спасский, который, став в одночасье Натаном, через полгода вслед за своими родителями эмигрировал и сейчас живёт в Штатах. Поскольку связь с ним прервалась, как у него дела – я не знаю. В моей семье тоже начались новации – Люся объявила мне, что теперь будет заниматься бизнесом, не желая упускать представившийся ей шанс. В её понимании этим бизнесом была торговля импортными шмотками, тогда являвшимися дефицитом. Поскольку у нас с самого начала при возникновении каких-то планов было не принято ставить палки друг другу в колёса, я просто пожал плечами, решив: наиграется и всё закончится.
На организацию своего дела жена выгребла из сберкассы свои накопления и, уволившись из КБ, укатила в первую поездку за заграничным барахлом. Мы с Катей остались вдвоём, и на мои плечи первый раз легли все домашние обязанности, связанные с покупкой продуктов, готовкой еды и стиркой. Будучи человеком не избалованным, я воспринял такой поворот спокойно, только пожалел, что моя вечерняя творческая жизнь, когда можно, взяв с работы необходимые материалы продолжать конструкторскую деятельность, прервалась.
Поездки Людмилы по торговым делам следовали одна за другой. К ним прибавилась ещё и ежедневная реализация привезённых вещей на рынке. Короче, свою жену я стал видеть лишь поздними вечерами после всех её трудов. Правда, эти труды принесли свои результаты. Вскоре она купила на рынке контейнер и наняла двух помощниц, а себя теперь называет бизнес-леди. Сейчас она уже не мотается за границу, а просто перекупает товар здесь, в городе, складируя его и в нашей квартире, и в своём контейнере. В такой ситуации для спасения благополучия в семейной жизни мне пришлось в делах сугубо хозяйственных подставить своё плечо уже на постоянной основе, то есть окончательно принять на себя обязанности домработницы, вернее, домработника. Со временем и жена, и дочка привыкли к такому состоянию и уже не стеснялись критиковать мою стряпню или сетовать на папину нерасторопность, если я не успевал кинуть в только что купленную стиралку «Вятку-автомат» грязное бельё. Да и отношения с Люсей серьёзно изменились и стали какими-то… никакими. «Привет! Пока…» – вот и всё общение, конечно, кроме ворчания на качество предоставляемых услуг. С одной стороны, это понятно, ведь она вся в делах своего бизнеса, но с другой – я уже давно ощущаю исходящее от неё безразличие, а порой не особо скрываемое раздражение. Иногда мне даже кажется, что она будто
А чего мне стыдиться? К сожалению, при нынешней жизни страны труд инженера перестал быть уважаемым, как это было во времена Советского Союза, и сегодня торговцы зарабатывают гораздо больше, чем люди, создающие то, что называется высокотехнологичной продукцией, при этом используя свои знания и умение их воплощать. Уверен, такое положение не значит, что всем надо срочно становиться за прилавок. Будет ещё и на нашей улице праздник! Только вот жить-то надо сейчас, и, наверно, оценка женой моего нынешнего состояния продиктована её желанием вернуть прежние времена, когда я мог один полностью обеспечивать семью. Возможно, то, что в разговоре с подругой я был назван неудачником, идёт оттуда же. Тем не менее надо задуматься о реально возникшем негативе и его последствиях.
Счёл за благо пока отношений с Люсей не выяснять. Вечер прошёл как обычно, а вот ночью спать не смог и поэтому на работу пришёл в растрёпанном состоянии. Поскольку мозги были заняты мыслями о семейной ситуации, решение сугубо производственных проблем ушло на второй план.
После обеда начальник отдела, вернувшись с совещания у директора, позвал ведущих специалистов к себе. Около трёх лет назад эту должность занял Михаил, мой однокашник. Сначала её предложили мне, но я, отказавшись, показал на него. Руководить людьми – это не моё. Мне бы лучше что-нибудь придумывать, изобретать…
Оглядев всех нас, мой однокашник грустно усмехается и произносит:
– Господа, я пригласил вас, чтобы сообщить пренеприятное известие.
– К нам едет ревизор в виде комиссии? – с ухмылкой интересуется Рома Скворцов. Он работает у нас всего четыре года, но уже сумел неплохо продвинуться благодаря своему упорству и трудолюбию.
– Если бы… – вздыхает шеф. – Заказчики сильно обрезали нам финансирование. Говорят, что в стране денег на оборонку нет, поэтому предложено как-то выкручиваться.
– А как? – с напряжением в голосе, одновременно протирая очки белоснежным платочком, уточняет Василий Петрович, пожилой ведущий конструктор, так же, как и я, руководящий ещё одним заказом.
– Для начала прекращается выплата заказных надбавок, – и следует новый вздох. – Зарплата, надеюсь, будет, но только в размере оклада.
В кабинете наступает напряжённое молчание. После всех обвалов рубля нынешняя жизнь уже показала, что на обычную зарплату инженера прожить не получается, даже если в ней кроме оклада присутствуют какие-то надбавки. Нам, хоть и техническим, но всё-таки тоже руководителям, хорошо известно, что наши рядовые сотрудники для того, чтобы прожить в это смутное время, вынуждены ещё где-то подрабатывать. А если ещё и надбавки исчезнут… Поэтому ясно, что сейчас каждый думает о своей ситуации, и я, конечно, тоже. Первое, что приходит на ум, – предстоящий неприятный разговор с женой. Сразу же в памяти всплывает её негативная реакция на нехватку моей зарплаты на пропитание.
Расходимся в мрачном настроении. Не доходя до двери, слышу:
– Пал Сергеич, задержись!
Возвращаюсь и сажусь у стола. В голове по-прежнему сидит будущий разговор в семье. Особенно это тревожит в связи со ставшей мне известной оценкой моей деятельности Люсей.
– Что скажешь? – хмуро интересуется начальник.
– Думаю, как буду выкручиваться дома, – бурчу я.
– Ну тебе-то проще. Твоя Людмила ведь теперь… бизнесом занимается, – по-своему понимая мои слова, констатирует он с усмешкой.