Следуя своему выбору
Шрифт:
– Твой случай является каноническим предательством, но надо это пережить, расправить плечи и идти дальше, – назидательно продолжает однокашник и резко припечатывает: – Хватит быть мокрой курицей! Посмотри на себя в зеркало и подумай…
– Уже смотрел… – вздыхаю. – Ничего хорошего там не увидел.
– Неудивительно. Вспомни, как в одном известном фильме было сказано, что в сорок лет жизнь только начинается. А ведь тебе ещё нет сорока, значит тем более должен думать, как строить свою дальнейшую жизнь. Рано ещё себя списывать в утиль! Вспомни, каким ты был в институте. Девки тебе на шею просто вешались.
– Наверняка это было из-за моего отца. Слишком выгодным был женихом, – отмахиваюсь я.
– Возможно,
– Так когда это было…
– А сейчас ты уже разучился держать себя в форме? Скажешь, семейная жизнь довела? А по-моему, ты сам себя запустил. Нельзя быть таким… хлюпиком! Про женщину, которая перестаёт за собой следить, говорят, что она обабилась, насчёт мужиков – не знаю, но, наверно, что-то в таком же духе.
Слушаю и думаю, что он, конечно, опять прав во всём, и это совпадает с моими невесёлыми полуночными мыслями при разглядывании своего отражения в зеркале. Действительно, кому я такой, как сейчас, нужен?
– Встряхнись! – развивает тему мой однокашник. – Все должны видеть, что у тебя всё хорошо. Надень на рожу улыбку. Начнёшь улыбаться – внутри сразу тоже полегчает. Запомни, все должны видеть, что у тебя всё отлично!
– На работе – это понятно, а вот дома что делать? Ведь я прихожу в ту же квартиру, где ежедневно вижу ту же женщину. Пусть сейчас я к ней ничего не испытываю, но свыкнуться, как ты правильно сказал, с предательством мне очень трудно.
– Меняй квартиру! Чем скорее это произойдёт, тем лучше.
– Но ведь я там прожил все свои тридцать семь лет!
– Ты её всё равно не сможешь сохранить. И поверь мне, с разменом надо спешить, а то твоя бывшая, с её ушлостью, может вообще тебя оттуда выкинуть.
– Я же там прописан!
– Ты что, ещё совсем ничего не понял в теперешнем беспределе? – глядя на меня с сожалением, вздыхает Миша. – Будто в облаках витаешь или живёшь в каком-то другом измерении… Это при советской власти декларировалось, что человек человеку друг, товарищ и брат. Это вбивалось в нас с детства. Вот все и пытались равняться под этот лозунг, но сегодня он перестал работать. В условиях так называемой свободы сейчас из многих людей резко попёрла вся грязь, которая прежде старательно скрывалась. Сейчас существует свобода в том числе и от проявлений человечности.
Слушаю Мишу и понимаю, что он говорит о том, о чём я сам думал ночью, только другими словами.
– В контексте сказанного запомни – по нынешним временам никого интересовать не будет ни твоя прописка в этой квартире, ни твоё право собственности. Наймёт она каких-нибудь мальчиков со своего рынка, и выкинут тебя голяком на улицу. И ничего ты никому не докажешь! Жизнь нынче такая…
Наверно, так может случиться. Особенно если принять во внимание, какой теперь стала Люся. Вполне вероятно, что она может попытаться отжать у меня всю квартиру. Это значит, нужно спешить с разменом.
– Пожалуй, ты прав… – я вздыхаю. – Надо скорее искать варианты и разъезжаться, пока не поздно.
– И не только это, – не успокаивается мой воспитатель. – Займись собой! Вон сколько сейчас так называемых «качалок» в подвалах пооткрывалось. Накачай мышцы, включи блеск в глазах и стань нормальным мужиком, а не облаком в штанах, как сейчас. Глядишь, потом сможешь заново устроить свою жизнь. Подумай! Я тебе дело говорю.
Наша квартира, где за тридцать семь лет моего в ней проживания для меня каждый угол стал родным, превратилась в обычную питерскую коммуналку. Практически сразу после развода Люся стала приводить в наш бывший совместный дом какого-то мужика, который периодически остаётся у неё ночевать. Называет она его Василёк.
После Мишиной воспитательной беседы я твёрдо решил привести себя в порядок и за доступные для меня деньги нашёл относительно недалеко от дома спортзал – как теперь это называют, качалку – и три раза в неделю старательно сгоняю лишние накопления со своего тела, наращивая мышцы. Компания там подобралась разношёрстная – от скорее всего бывших сидельцев до нынешних так называемых бизнесменов. Количество людей на тренировках бывает разным, но постоянный костяк сохраняется. Парни нормальные, хотя порой грубоватые и со своеобразной лексикой. Конечно, я тоже располагаю некоторым запасом ненормативных слов и, случается, их применяю, но тут язык сугубо специфичный. Кроме этого впечатляет наличие у некоторых мужиков многочисленных татуировок…
Верховодит всей нашей компанией Сан Саныч, очень странный дядька лет, думаю, под пятьдесят. На вид он не самый мощный из нас, но крепко сбитый, спокойный, рассудительный, а иногда и очень жёсткий. В нём чувствуется какая-то непонятная внутренняя сила, и когда он начинает что-то негромко говорить, все мы замолкаем и почтительно слушаем, поскольку знаем: Сан Саныч зря не скажет. Возможно, потому он и самый уважаемый. Меж собой мы называем его Бригадиром. Меня в состав тренирующихся приняли вполне благосклонно. Сначала опытная публика, конечно, похихикала над моей нынешней немощью, но вполне по-доброму. Часто в ходе тренировок получаю полезные советы, особенно от Сан Саныча, который, как я понял, занимается своим телом очень давно. Стараюсь за добро платить тоже добром. Однажды, когда он обратился ко всем, нет ли у кого в данный момент с собой денег, я дал ему в долг почти всё нашедшееся тогда в моём кошельке, оставив себе только на транспорт. После недавней зарплаты у меня осталась некоторая сумма, и я решил, что сосисок в холодильнике до следующей мне должно хватить. Это случилось всего лишь после третьего моего занятия, и мне показалось, что Бригадир этому даже удивился.
В общем, привыкаю к новому для себя обществу и нагрузкам. Поначалу мышцы ужасно болели, но потихоньку всё вошло в ритм, и сейчас я уже с удовольствием каждый раз их нагружаю. Работаю в паре с одним молодым и неплохо накачанным парнем. Мне бы такое тело! Витьку, возможно, около тридцати. Его «приблатнённость» не мешает нам в процессе тренировок нормально разговаривать. Из разговоров, которые мы ведём между подходами к снарядам, я уже знаю, что в ранние года он успел хлебнуть зоны, а теперь работает где-то охранником. Часто к нашим беседам подключаются и другие мужики. Странно, но обстановка в спортзале к этому располагает, и каждый, приходя на занятия, порой по-приятельски вываливает здесь свои новости. Когда я рассказал свою историю, мой напарник обозвал Люсю сучарой, а другие слушатели сочувственно покачали головами, а один даже пробормотал: «Не по понятиям…»
Короче, жизнь как-то идёт… Только самое важное пока не двинулось – размен квартиры. С этой необходимостью я уже свыкся, даже обсудил её с родителями, но так и не решился на разговор с Люсей. Михаил, который по-дружески весьма озабочен моим положением, постоянно мне напоминает о необходимости решения этой проблемы и торопит. Однако, прекрасно понимая его правоту, я тем не менее почти полтора месяца тяну, опасаясь, что эта тема явится катализатором каких-либо агрессивных действий со стороны бывшей жены.