Следующая станция – смерть
Шрифт:
– Во времена нашего с тобой, Алеша, детства это называлось «низкопоклонство перед Западом». Неужели в наших советских преступлениях нет ничего хорошего?
– Ты хотя бы сам понимаешь, что ты ляпнул? Хотя у нас, кстати, мисс Марпл либо сдали бы в психушку сами милиционеры после первого же предложения о помощи, либо отправили на тот свет как «стукачку» родные и близкие правонарушителя. И вообще, в Советском Союзе, где социализм победил нас всех полностью и окончательно, даже убийства простенькие, как веник: подрезали на танцах, утопили в сортире на третий день свадьбы, грохнули топором на летней кухне во время проводов в армию. Потому что у нас и жизнь, и смерть общедоступны, как и образование, работа и здравоохранение. Хотя потерпи! Будет тебе и белка, будет и свисток. Получишь и романтику, и фонари вдоль набережной, и даже музыку. Правда, не Шопена, потому, что последним в Киеве убивали под классику Столыпина. Однако, и не блатную «Мурку»… Должны же быть
Предварительное следствие установило, что относительно волгоградского рейса мы вытянули, как любит говорить Старик, дубль-пусто. Сержант все-таки напутал, потому, что покойник в «тройке» летел не в Кратово. Он был там всего лишь прописан, а направлялся в Ригу. В Одессе он не отдыхал, это уже «деза» таинственной брюнетки. Он находился там в служебной командировке, а поправлять здоровье должен был на Балтийском взморье, где его уже ждала семья. Расслабился перед заслуженным отдыхом в кругу родных! Теперь о моем «ляпе»: до Кратово мужчина не смог бы долететь даже при самом большом желании. Разве что милицейским вертолетом, потому что это не город где-то между Воронежем и Саратовом, а поселок в Подмосковье. Конечно, никакого аэропорта там нет. Но, так или иначе, кроме взятки, я получил и анкетные данные на потерпевшего по второму эпизоду. Наши ребята из Управы тоже не в лапоть сморкались: оперативно установили, кем была жертва произвола в вытрезвителе. Как ты помнишь, приключилось это за месяц до истории в аэропорту.
Говорят, в Соединенных Штатах всю эту работу проделывают компьютеры. Поэтому у них идентификация занимает плюс-минус полдня. Обещания, что когда-то такое и у нас будет, лично у меня вызывают только ироническую улыбку. Поскольку даже в нашей Управе все пишущие машинки состоят на учете в КГБ, а возле единственной копировки – охрана чуть ли не с пулеметом. И это в милиции!
От автора: Молодым читателям в это сложно поверить, но в свое время каждая новая технология в области полиграфии вызывала у советского руководства животный страх: «Так ведь это ОНИ теперь будут контру и порнуху печатать!» Искусственное сдерживание компьютеризации, между прочим, объяснялось тем, что возле каждого принтера невозможно было поставить сотрудника КГБ, а оставлять это дело без контроля – нет, лучше уж траектории ракет рассчитывать в столбик на бумажке. Поэтому во французском фильме «Спасите „Конкорд“» выход из аварийной ситуации наземные службы оперативно нашли с помощью компьютера, а в советской ленте «Экипаж» за полированным столом сидели двадцать старых придурков – соратников В. П. Чкалова – и советовались, что бы такого сделать, дабы у лайнера хвост не отвалился.
Алексей Сирота:
Что тебе сказать? Железный конь победил сельскую клячу. Но умная машина на помощь нашей глупой голове никогда не придет. Мне эксперты рассказывали интересную историю, приключившуюся на одном прославленно-орденоносном киевском заводе. Там действовал участок горячей штамповки пластмасс – вредное производство! Работали на прессах женщины, для которых это занятие было вредным вдвойне, поскольку испарения химии били не только по легким, почкам и желудку, но и по чисто женским делам. Поэтому ударницы либо не донашивали дальше пятого месяца, либо рожали такое «что-то», что потом ни один специнтернат не принимал. Узнали об этом товарищи ученые из Академии наук и разработали механический робот, который заменил всех тружениц до единой. Они в крик – не желаем робота! Дело в том, что за «вредность» им каждый день бесплатно пол-литра молока выдавали и целых три дня к отпуску. Правда, помогало это, как мертвому припарка. Пришлось работниц приказом переводить в другие цеха, с теми же заработками, но без молока и трех лишних дней. И что? Не прошло и недели, как во время ночной смены некто, в дальнейшем не установленный, вырубил питание в цехе как раз в тот момент, когда электромагнитный кран проносил тяжеленную стальную плиту именно над этим механическим роботом. Естественно, от автоматики осталась кучка металлолома и горсть электроники. Генеральный конструктор имел неприятности по партийной линии, поскольку от избытка честности ляпнул при свидетелях, что если в дальнейшем и сконструирует чего-нибудь для орденоносного коллектива, так исключительно автоматическую виселицу многоразового пользования с повышенной ударостойкостью. Чтобы и танком не раздавить! Вредное производство запустили по новой, и женщины радостно продолжили травить организм. Злоумышленника,
– Надо было тебя пригласить, ты бы нашел.
– Не подлизывайся.
– А ты не отвлекайся. Тебя уже из аэропорта «Жуляны» занесло на завод «Большевик». И там была одна подозреваемая, а тут целый участок горячей штамповки. А покойники лежат тем временем и ждут, пока инспектор Сирота перестанет растекаться мыслию по древу.
– Хорошо, вернемся к нашим покойникам. Тот, жулянский, оказался солидной шишкой из московских структур. Мы даже ждали, что дело заберет себе Контора. Однако ушел в отпуск Щербицкий, а вместе с ним и всесильный генерал Федорчук. Народу в контролирующих нас организациях поубавилось, а потому дело с отравленными транзитниками от нас не только не отобрали, но даже не поставили на контроль. Впрочем, по не зависящим от меня обстоятельствам, немедленно приняться за работу я не смог. Потому, что свалилось на голову очередное ЧП. Какой-то «Богдан Михайлович Лысов, 1954-го года рождения, рост 180 см, лицо овальное, шея тонкая, брови дугообразные, уши большие, оттопыренные» дал деру из Советской Армии, прихватив АКМ с двадцатью боевыми патронами. Я еще подивился – что это за подразделение такое, где часовому на пост выдают один, не полностью снаряженный магазин, в то время, когда Устав требует как минимум два, полнокомплектных, по тридцать штук в каждом. А на отдаленных от части объектах выдавали и по четыре рожка. Неужели и в армии бардак начался?
Сколько я себя помню в милиции, каждый вооруженный дезертир порождал у партийных органов стереотипную реакцию: «А вдруг?» Такое впечатление, что в их подсознании вместо призрака коммунизма бродит призрак дезертира из Советской Армии, вооруженного автоматом Калашникова. Вообще, ход мыслей у наших вождей не был лишен логики. Не знаю, как касательно Б. М. Лысова, 1954 г. р., а вот его оружия нужно было опасаться, поскольку АКМ – это вам не макаровская «пукалка», из которой за десять шагов и в сарай не попадешь.
Сам дезертир своих намерений не разглашал, однако по данным армейской контрразведки имел родственников сразу в двух областных центрах Советской Украины. Родня эта, правда, была «седьмая вода на киселе», неизвестно даже, знал ли солдатик вообще о ее существовании. Хотя, если жареный петух известно куда клюнет, то и не такое припомнишь. В ходе дальнейших розыскных мероприятий военные особисты обнаружили официальную невесту тонкошеего беглеца. Полгода назад она перебралась из села в Киев и устроилась на какой-то «ящик», то есть, военный завод. Жила в общежитии, ждала возвращения любимого из армии, писала ему возбуждающие письма с клятвами «в любви до гроба».
Пришлось милиции бросать все на свете и устраивать в этом общежитии засаду. А это вопрос тонкий и деликатный. Можно, естественно, припереться, сесть за стол в комнате и ждать. Но при таком варианте, помяни мое слово, уже через полчаса детишки из этого дома будут радостно вопить на соседних улицах:
– А у нас в сто семнадцатой комнате засада! Легавые дезертира ловят!
За дело взялся Старик, великий мастер по части милицейских хитростей. Устроились мы с комфортом. Там в торце этажа было что-то наподобие каптерки, переделанное из пожарного входа. Мы закрыли на ключ дверь и даже ручку сняли, чтобы никакой дурак не дергал. Перед порогом устроили баррикаду из ведер, швабр и метелок, а выход на «черный ход» разблокировали, чтобы незаметно менять людей в засаде. Притащили из красного уголка пару кресел, чтобы можно было ноги вытянуть. Позаботились о лампочках в коридоре, поскольку нам необходимо было круглосуточное освещение, провертели в дверях пару лишних дырок и затаились.
Старик время от времени заходил к нам в келью, отдохнуть пару часиков в привычной для времен его оперативной молодости обстановке. На второй день ожидания Старик посоветовал выпилить кусок филенки, а дыру закрыть специальным зеркалом – со стороны коридора обыкновенное зеркало, а с нашей – прозрачное стекло. Комфорт повысился до мировых стандартов.
Б. М. Лысов на свидание с нами не торопился. Исходя из дальнейших информации, поступивших от (спасибо им!) «особистов», это был еще тот клиент. До армии успел не просто посидеть в колонии для несовершеннолетних преступников, но и хорошо усвоить воровское ремесло. В соответствии с законами, его нельзя было призывать даже в строительный батальон, но кто на эти законы смотрит, когда разнарядка поджимает? Понятно, что Лысов не будет шататься вокруг Кремля в армейском «ха-бе», кирзе и с автоматом за плечами.
– Первым делом он избавится от формы и переоденется в штатское, – сказал Старик, – затем отсоединит от автомата приклад, чтобы удобнее было прятать его под одеждой, а штык-нож пристроит так, чтобы мгновенно выхватывать. Он не из тех сопляков, которые топят оружие в первой попавшейся луже и бегут прямешенько к мамочке. Он знает, что его ждут в Украине, на западе. Потому отправится на восток. Там спокойно отлежится у кого-то из «корешей» по колонии, затем два варианта: либо достанет чужие документы и растворится на одной шестой земного шара, либо попытается прорваться за границу.