Следы на песке
Шрифт:
– Вот ведь ужас. – Водитель покачал головой. – И вы все равно устроили англичанам торжественную встречу?
– А как же. Война, она война и есть… Паренек, который шел на приступ наших скал, не бросал на нас бомбы. Да и тот, что сидел в кабине самолета, выполнял приказ командира, укрывшегося в бункере посреди Лондона… На большом столе перед ним разложена большая карта Нормандии с маленькой черной точкой – деревней Де-Жюмо. Посмотрел он на нее и подумал: «Сбросим-ка мы бомбы вот сюда и задержим бошей!» Он сделал свою работу.
Алисе расхотелось закрывать глаза. Нормандка вдруг перестала вонять. Обе они – одинокие женщины среди мужчин, играющих в героев. А фермы с пасущимися на полях безучастными коровами ничем не отличаются от Личфилда. Центр земли для их обитателей. Крошечные черные точки на огромной карте для всех остальных.
Алиса думала о письме, которое три месяца назад получили родители Лаки: «Ваш сын пал смертью храбрых в Нормандии, пойдя на приступ Пуэнт-Гийома…» Алиса отказалась поверить в смерть Лаки.
Только не он!
В Нормандии никто не умирает. Тем более Лаки! Как только представилась возможность, Алиса отправилась во Францию, чтобы найти Лаки. Его родители оплатили дорогу. «Поезжай, девочка, и привези нам хорошие новости!»
Она смотрела в окно и видела только одно. Торжество смерти.
Автобус въехал в Де-Жюмо. Деревня лежала в развалинах, на немногих уцелевших домах не было крыш.
Марго вышла на «остановке», обозначенной картонкой на палке. Вдалеке угадывались темные согбенные силуэты с тележками и тачками: люди разбирали завалы, растаскивали камни.
Водитель обернулся к Алисе:
– Здесь была церковная площадь. Сам-то я редко ходил в мессе, но деревня без церкви… Нет, так не годится!
– Люди построят новую, современную, – попыталась утешить его Алиса.
– Скажете тоже – современную! Настоящая церковь должна быть старинной, старее всех домов. А новая – так, вроде безделушки на камине. Церковь – она как родовая память, передается от поколения к поколению. И новая, которую собираются построить, станет вечным укором, напоминанием о случившемся, памятником павшим.
Автобус тронулся с места. До моря оставалось несколько километров. Разъезженная дорога шла через ланды, заросшие дикими травами. В конце ее Реми и высадил Алису.
– Приехали, мисс. Желаю удачи.
Шато-ле-Дьябль оказалась местечком на двадцать домов, стоящих вокруг перекрестка. Напротив остановки находилось маленькое кафе с громким названием «Завоеватель». Цветы на окнах, занавески в красную клетку – веселый контрапункт в пейзаже цвета пыли. Все остальное выглядело тоскливым и пустынным. Оно и понятно – восемь утра.
Из подъехавшего джипа вылез американский офицер:
– Вы Алиса?
Его настойчивый взгляд она наивно приняла за солдатскую прямоту.
– Да.
– Я лейтенант Дин, командир отряда рейнджеров, штурмовавших Пуэнт-Гийом. Соболезную насчет Лаки, понимаю и одобряю ваш приезд. Сидя дома, ничего не поймешь. Если хотите, я отвезу вас на пляж, где разворачивались события.
Алиса села в машину.
– Я… не могу поверить в смерть Лаки… – После секундной паузы она произнесла «не могу» вместо «не могла».
Лейтенант кивнул:
– Конечно… Понимаю. Я недолго общался с Лаки, но успел понять его характер. Он был как ребенок и никак не мог погибнуть на войне. Жестокие игры не для таких людей. Мне очень жаль, мадемуазель, но Лаки мертв, его убили одним из первых. Товарищи оплакали геройскую гибель вашего жениха.
Лейтенант припарковал джип на земляной площадке, они обошли блокгауз и оказались на крутом шестидесятиметровом утесе. Внизу лежал бесконечный пляж, серый и грязный. Начался отлив. Похожие на зеленых букашек военные занимались разминированием, растаскивали тонны ставших ненужными железяк.
Ну почему так случилось, что солдатам пришлось штурмовать стену? – горестно размышляла Алиса. Пляж казался бескрайним, скалы – запредельно высокими. Сколько людей отдали жизнь за проклятый блокгауз? Где взять мужество, чтобы подняться и рвануть вперед, молясь об одном: пусть вражеский солдат целится в другого?
Здесь она поверила в смерть Лаки, ощутила ее внутри себя. Удача отвернулась от своего любимца.
– Лаки всегда везло, лейтенант. В Личфилде – это наша деревня – он был героем, ему все удавалось. И…
– И этот весельчак приплыл в Нормандию, чтобы умереть рядом с тысячами других молодых американцев, счастливчиков и везунчиков. Война не выбирает! – закончил за нее лейтенант.
– Рядом с тысячами других… – повторила Алиса.
Они помолчали. Дин искал слова утешения. И нашел:
– Надеюсь, вам станет легче, если я скажу, что Лаки был всеобщим любимцем.
Заметив, что девушка удивилась, он пояснил:
– Вы единственная, скажу мягче – первая подруга погибшего рейнджера, приехавшая сюда. Родители нескольких парней были в этом месяце, невест – ни одной. Лаки и впрямь повезло.
– Можно мне побыть тут немного?
– Конечно. Спуститесь на пляж, если хотите, но будьте осторожны, не сходите с тропинки. Вокруг полно мин.
Лейтенант Дин смотрел вслед Алисе. Он, конечно, необъективен, все-таки полтора года в исключительно мужской компании, но Алиса Куин – настоящая красавица. Дин видел ее изящный силуэт на фоне вересковых зарослей, вспоминал большие голубые глаза и изящный изгиб бровей, таких тонких, как будто их сначала выщипали, а потом нарисовали карандашом.