Следы Сиятельного. Пункт назначения
Шрифт:
***
# 31-е сутки после Точки Ноль / Спустя 108 дней после событий на стадионе «Гнездо»
Сухое хранилище Юкка Маунтин, рабочий цех.
Добро можно делать по-разному. Когда у меня начали скапливаться избытки Очков сущности, я начал ставить дополнительные расщепители и модификации на них. Подумал, что если просто переработаю все доступное мне отработанное ядерное топливо, тоже сделаю добро, даже если буду потом продавать картриджи. У переполненных мокрых хранилищ появится возможность разгрузить свои бассейны, снизив
Под это дело я активировал десять агентов, заранее предупредив, что работать придется в очень изолированном месте за хорошую плату. Когда речь зашла о том, что мы будем перерабатывать отходы ядерной промышленности, сокращая срок их утилизации на более чем пятьдесят лет, лица агентов стали куда более оптимистичными. Раздал по костюму с защитой от радиации, ручные гравиподъемники и объяснил на пальцах, как работать с расщепителем. Показал на счетчике Гейгера, что их жизни ничего не угрожает. И что результаты нашей работы сами по себе безвредны.
Тридцать огромных расщепителей за пять дней работы при помощи десяти людей сделали то, на что я не смел надеяться до начала работы. Мы переработали 23 000 тонн металла, зачистив весь первый ярус хранилища Юкка Маунтин. Я несколько раз летал по горам, пряча в тайниках скопившиеся картриджи. Не на продажу, а на хранение. Если все это раздать по заказам, мне от количества Очков сущности на балансе станет смертельно плохо. Даже сейчас жар такой, что работники дольше часа не могли находиться со мной в одном помещении.
На шестой день пришло сообщение от Лукаса Пейджа. Он просил встретиться с Генри в его резиденции в Сиэтле. Был какой-то очень важный разговор, касающийся мирного добровольного сотрудничества с объединением Дайс (Игральные кости). Эти парни готовы были взять на себя вопрос массового лечения всех желающих на тех же условиях, на которых сам Генри больше не мог. Он выступал посредником в переговорах между нами. Со стороны объединения Дайс прибудут пять человек.
Вернув работников в город, сам слетал в пригород, где можно спрятать аэрокар и поесть в придорожном кафе. Заказал яичницу с беконом, тосты и чай, отказавшись от той дряни, что тут называют кофе.
Сидел, никого не трогал. Смотрел на фотку, присланную родителями. На ней моя мама вместе с мамой Ричарда около церкви раздавали испеченные сладости. На обеих фартуки с эмблемой пекарни недалеко от Монастыря Ангелов. У взрослых контакт потихоньку налаживался.
За барную стойку кафе присела парочка странных мужчин. Один полуголый, весь в наколках, с загаром уличного механика, не знавшего, что такое верхняя одежда. Волосы на голове по бокам коротко подстрижены, по центру — распавшийся ирокез грязных сальных волос. Его… э-э-э, собеседник выглядел неряшливым, длинноволосым, толстым хиппи, одетым в хендмейд от бабушки, пережившей семидесятые. Оба смотрели телевизор над барной стойкой, говоря какую-то белиберду.
— На какой он стадии? Сначала шок и отрицание. Воистину человек удивителен! Смотри, как хитро быстро он адаптировался к шоковому состоянию, сделав его частью своего поведения.
Матч-поинт! Они смотрели трансляцию бейсбола. Высшая лига, четверть финал. Хиппи кивнул.
— Дело не в стадии, а в отказе от самого отрицания. Жить в шоке, чтобы преодолеть шок. Это часть его натуры, привитая с детства.
Питчер бросил, и бэттер сделал хоум-ран. Раннеры отправились на пробежку.
— Ого! Он принял на себя всю возможную
Защитник бежал на вторую базу, совершил бросок мяча кэтчеру, и им удалось удержать ситуацию под контролем. Хиппи молчал. Грязный ирокез оторвал взгляд от экрана.
— Изящное решение! Он принял стадию торга, уйдя в нее с головой. Как бы говоря, «если я буду делать так, то обрету прощение». Вместо депрессии — приступ трудоголизма, граничащий с саморазрушением. Отказ от себя в пользу других.
— Согласен. Перешагивает пропасть, будто ее и не было.
На экране команды защитников и нападающих поменялись местами. Теперь мяч бросали те, кто до этого отбивал. Девятый ининг, финал игры и шанс пробиться в полуфинал. У всех, кто смотрел телевизор, нервы натянуты до предела. Я же глядел на странную парочку и понимал, что они говорят совсем не об игре.
Ирокез молчал, хиппи чего-то ждал, глядя не моргая на экран. А я так и застыл с тостом у рта. И? К чему все это было?
— Принятие? — Хиппи.
— Скорее принятие или смерть.
— Шок и отрицание, злость и вина, торг, депрессия и, наконец, принятие.
— Или смерть.
Я не выдержал и подошел.
— Извините?
— ИЗВИНЯЕМ. — Хором ответили все, кто был в кафе, разом уставившись на меня.
Страшно. В возникшей тишине бубнил телевизор, летала муха над столиком, и десятки людей молча смотрели на меня с застывшим на лице выражением ярости и злости. Неизвестное? Бежать! Я рванул к двери, буквально снеся ее плечом. Несколько человек снаружи смотрели на меня точно так же как и те, кто был внутри.
Я на всех парах помчался к аэрокару. Прямо на бегу дал команду открыть задний люк, запрыгнул в него и сразу закрыл. Десяток людей, стоящих около кафе, все с тем же выражением ярости и злости смотрели мне вслед. Это что вообще за хрень?! Что сейчас произошло?
Руки тряслись от избытка адреналина. Давно мне не было так страшно. Взлетел, включил невидимость и стал наблюдать за кафе. Люди еще несколько минут смотрели на место, где я исчез из поля видимости, после чего разошлись по своим делам. На моих глазах мужчина, стоящий снаружи около машины, застыл в одной позе. Затем второй и третий. Когда все разошлись по своим местам, жизнь будто вновь вошла в привычную колею. Люди двигались как люди, а не насекомые, управляемые коллективным разумом. Не знаю, что это было, но я теперь без брони и станера на улицу выходить не буду. Это не один человек, а целая толпа с непонятными намерениями.
Вернулся к себе на базу. Сегодня была запланирована встреча с Генри. Оделся так же, как при первом посещении Саманты, теперь уже Армстронг. Два силовых поля, восемь дронов, скрытая броня и стелс-костюм. В качестве крайней меры защиты — две сплит-системы пульсаров. Пульсар-фокус и пульсар-область.
Подлетая к дому Генри, сделал круг, проверяя окрестности на предмет возможной засады. Руки все еще тряслись после странной встречи. Это не было нормально! Люди так не двигаются! Синхронно, спланированно, словно ими всеми управляло одно существо. Страшно до жути. Так, сейчас не до этого. Надо собрать мысли в кучу. Радар — никого. Вообще никого! Будь ловушка простой, я бы сразу смог их заметить или как минимум выманить. Аэрокар — это не часы. Его можно спрятать от глаз, но не от простого дрона-разведчика.