Следы в ночи
Шрифт:
— Нет, благодарю, не стоит беспокоиться, — сказал Сентри, выходя в прихожую и надевая плащ, который Меган повесила на вешалку.
Дождь все еще шел. Сентри направился к Пятой авеню, почти больной от разочарования. Только теперь он понял, как рассчитывал на письма и открытку. Но ему не оставалось ничего другого, как принять отговорку Сары, если он не собирался силой обыскивать ее квартиру. Совершенно ясно, что она сказала неправду; она была плохой притворщицей. Однако она вызвала бы полицию, если бы он стал обыскивать ее квартиру.
Было около девяти часов. Павик и Лайонс жили в Нью-Йорке; ему нужно вернуться домой и найти их телефоны по справочнику.
Войдя в квартиру, он замер от неожиданности. Си Стивенсон в своем неряшливом костюме и круглых очках уютно расположился в кресле.
— Хэлло, Си! — усмехнулся Сентри, бросая плащ на спинку стула.
Сентри познакомился с ним через несколько месяцев после смерти Ника. Он разыскал его, так как слышал, что он, как и Ник, был в О’Доннелле, прежде чем его перевели в тюрьму. Однако надежда побольше узнать о брате не осуществилась. Тогда он еще отчаянно пытался убедить себя, что сообщение из Кабанатуана оказалось ложным.
Это Си устроил его начальником отдела рекламы у «Балларда и Серджента». Это Си заботился о нем в первые недели, когда он работал до девяти вечера, чтобы не возвращаться в пустую квартиру. Это Си был рядом, когда он оказался на грани и целую неделю пил, чтобы забыться.
Си сел напротив Сентри за маленький кухонный стол, посмотрел на него своими умными глазами и вдруг сказал:
— Если не хочешь говорить об этом, то не нужно. Но послушай моего совета — откажись от этого дела. Этим ты никому не поможешь, только будешь напрасно волноваться. Только потому, что какой-то человек раскрыл свой рот в баре…
— Ты прав, — ответил Сентри. Он поднялся, насыпал кофе в две чашки и залил горячей водой. Он знал, что его слова прозвучали грубо, но в подобном деле он не терпел вмешательства. Это касалось только его и Сэндса.
Несколько часов спустя Сентри лежал в темноте, уставившись на освещенный прямоугольник на потолке и держа блокнот с нужными номерами телефонов. Адреса не соответствовали тем, которые назвал человек в баре, но в конце концов прошло ведь шесть лет. Завтра он все узнает.
«Сэндс, — думал Сентри, глядя на потолок, — Сэндс, дьявол Кабанатуана…»
Сара Девани пыталась не смотреть на часы, но время отбивали часы на башне. Десять… одиннадцать… двенадцать…
Она погасила свет, открыла жалюзи, чтобы впустить свежий воздух, и села в маленькое кресло у окна, укрыв ноги халатом. Перед ней возникло лицо Эндрью Сентри, лицо, которое было как бы лицом Ника, лишь с незначительными отличиями: небольшой белый шрам на лбу, складка между прямыми бровями и новая, мягкая манера улыбаться, что не имело ничего общего с юмором.
По стене пополз свет фар, и у дома остановилась машина. Потом хлопнули дверцы, и Сара услышала голоса. Она отошла от окна и осталась стоять у письменного стола, пока в двери не повернулся ключ. Она хотела зажечь свет, но вдруг остановилась.
В коридоре перед большим зеркалом спиной к темной спальне
— Сара! Я думала, ты спишь. Я тебя разбудила?
— Нет, я только что погасила свет. Ты хорошо повеселилась? — Она должна сделать вид, что не заметила кольцо, во всяком случае, пока не задаст более важный вопрос.
— О, это было прекрасно, — ответила Меган.
Сара постаралась не встретиться взглядом с большими карими глазами девушки и осторожно сказала:
— Я искала сумку с письмами Ника Сентри, которая лежала в нижнем ящике. Помнишь, ты однажды спрашивала о ней? Ее там нет и нет нигде. Меган, ты взяла письма Ника?
Глава 5
Миссис Павик не скрывала своего недоверия. Однако она все же открыла дверь и впустила Сентри. Она только что сказала ему, что мужа нет дома. Из другой двери выглянула светлоголовая девочка лет двух и серьезно посмотрела на Сентри.
— Джесси! — строго произнесла миссис Павик.
— Мокрая! — ответила девочка, продолжая рассматривать чужого человека.
— Джесси! — теперь это звучало как приказ.
Ребенок исчез, и за дверью сразу же раздался плач.
Миссис Павик вздохнула.
— Теперь она его разбудит, — сказала она, укоризненно посмотрев на Сентри.
Тому хотелось залезть под тахту, и он почувствовал облегчение, когда дверь, наконец, открылась и появился Джон Павик. Как выяснилось, он выходил за сигаретами. Он был плотным, светловолосым, с дружелюбным открытым лицом.
— Надеюсь, вы не долго ждали, — сказал он. — Генриетта, ты предложила мистеру Сентри чашку кофе?
Сентри вежливо отказался. Он сразу перешел к делу, так как ему стало ясно, что Павики и без того достаточно заняты домашним хозяйством и двумя детьми.
— Извините мою назойливость, но, как я вам уже сказал по телефону, мне бы хотелось узнать о брате. Меня интересует буквально все, связанное с ним.
Павик открыл пачку сигарет, протянул Сентри и сказал:
— Вы знаете, что Ника застрелили, когда он пытался бежать?
— Да. Я разговаривал с одним человеком, который считает, что в этом повинен какой-то американец. Он тоже был в лагере.
Он напряженно ждал, пока Павик закурит, достанет пепельницу и снова сядет. Наконец тот ответил.
— Да, мы всегда так думали.
Значит, все правильно. Павик не был фантастом, склонным к страстным и пустым обвинениям. Сентри осторожно пересказал историю, услышанную от незнакомца в баре. И он действительно узнал от Павика кое-что новое: что они перебросили Ника через колючую проволоку, что остаток ночи он, раненый в обе ноги, провел в караульном помещении и был застрелен только на следующий день.