Следы в пыли. Развитие судебной химии и биологии

Торвальд Юрген

Итак, теперешнее сотрудничество Майнарда, лаборатории в Кингстоне, Дьюрфи и Гаррисона имело свою предысторию. Так как исследование пуль было самым срочным, то Дьюрфи проверил сначала „моссберг" и пули из тела убитой старым способом, но не мог прийти к окончательному выводу. Гаррисон, будучи химиком, тоже не мог считаться первоклассным специалистом по баллистическим экспертизам. Поэтому Дьюрфи передал „моссберг" и пули эксперту по огнестрельному оружию ведомства рыболовства и охоты штата Род-Айленд Лео Грэндчемпу. Грэндчемп пришел к выводу, что пули, которыми были убиты Памела Мейсн и Сандра Валадес, выстрелены из „моссберг-райфл". Однако еще до окончания этого теста, на основании первоначального сравнения огнестрельного оружия, произведенного в Конкорде, Левитт 19 февраля появился на Симе Драйв и арестовал Кулиджа. Последний заявил, когда на него надели наручники: „Моя винтовка в тот вечер все время была в доме".

Кулидж во время последующих допросов все больше и больше запутывался в противоречиях, но категорически отрицал какую бы то ни было свою причастность к убийству Памелы Мейсн. Дьюрфи и Гаррисону важно было с помощью исследования следов доказать, что Кулидж касался тела Памелы Мейсн или что девушка находилась в „Понтиаке" Кулиджа. Эта попытка,

как выяснилось позже, во время судебного разбирательства, оказалась малоуспешной. Гаррисон, опытность которого в области исследований микроследов вызывает теперь очень большие сомнения, получил одежду Памелы Мейсн и Кулиджа и обследовал ее под стереолупой в поисках следов. Он увидел некоторое количество волос и других частиц и положил их сначала, не классифицируя, в закрывающиеся крышкой лабораторные мисочки, чтобы сохранить для последующего сравнения. Потом он обработал одежду пылесосом и все собранные таким образом частицы разного рода тоже положил в мисочки. „Понтиаком" занимался вначале Ливитт, который ограничился главным образом обработкой отдельных частей салона машины пылесосом и послал все собранное в Кингстон. Такие люди, как Фрей-Зульцер, Мартин или Керк, безусловно высказали бы сожаление по поводу столь грубого сбора микроследов. Эксперт по текстилю, привлеченный защитой Кулиджа, Сэмюэль Дж. Голуб из научно-исследовательской текстильной лаборатории города Дедем, который обследовал опечатанный „Понтиак" много месяцев спустя, нашел целый ряд таких характерных следов, которых, по всей очевидности, никто не заметил и не учитывал при последующем сравнении. Среди них находились характерные белые волоски из шерсти крупного рогатого скота, которые, видимо, должны были прилипнуть к одежде Памелы Мейсн, если бы она побывала в машине. Также Голуб обнаружил первым редкие виды волокон в одежде девушки, которые, если бы их нашли в „Понтиаке" или на одежде Кулиджа, явились бы надежным доказательством соприкосновения этих двух людей. Кроме всего прочего, он обнаружил черные искусственные волокна, о которых в исследованиях Гаррисона не упоминалось. На одежде Памелы Мейсн он наткнулся и на растительные следы, среди которых были семена одуванчика. По всей видимости, никто даже не подумал исследовать эту необычную находку. В общем кропотливая работа поиска характерных элементов уступила место схематизму, из-за чего нападениям защиты на суде подвергся в первую очередь Гаррисон. Если бы он был знаком с методом клейкой ленты и применил его, то даже при такой схематической работе ему удалось бы надежнее сохранить микроследы из „Понтиака". А работа с пылесосом дает ту опасную своей нехарактерностью смесь грязи, в которой проникшие в ткань много месяцев назад микроэлементы, не имеющие никакого отношения к убийству, слишком легко изменяли картину следов.

8 апреля Дьюрфи появился в Кингстоне, чтобы вместе с Гаррисоном рассортировать собранные следы. При этом одежду еще раз обработали пылесосом. Кроме обнаруженных волос, которые были рассортированы согласно их происхождению (с одежды Мейсн, одежды Кулиджа, из „Понтиака") и нанесены на предметные стекла, разбор остальных следов, если судить по высказываниям на суде, тоже осуществлялся слишком схематично.

Не было установлено, что представляют собой собранные частицы микроследов и часто или редко они встречаются. Гаррисон ограничился таким, например, описанием: „голубая, похожая на пластик частица" или „красная краска на белой бумаге". Он не определял даже точно материал частиц, скажем, дерево это, стекло или искусственное волокно. Из-за этого его работа подверглась потом жестокой критике и вызвала сомнение. Сортировка осуществлялась по цвету: красное к красному, синее к синему, желтое к желтому. Затем под микроскопом среди красных частиц выискивали такие, структура которых казалась одинаковой. Применяя различные известные виды освещения под микроскопом, исследовали, идет ли речь об одинаковых оттенках красного, желтого или синего цвета. Микроследы с одежды Памелы Мейсн, с одежды Кулиджа и из пыли, собранной в „Понтиаке", которые на основании таких исследований казались одинаковыми, рассматривались как идентичные. Очевидно, Гаррисон не был знаком с большим числом оттенков цветов, которые невозможно было установить таким методом, и с видами химических красителей, которые могли дать одинаковые оттенки цвета. Чтобы получить дополнительное подтверждение совпадения частиц, он применил к красным, синим, желтым или золотистым частицам несколько физических и химических тестов. Т ак он установил показатель преломления и растворимость. В отдельных случаях он определял точку плавления неизвестных материалов. Там, где, как он полагал, имелись бумажные частицы, он применил тест Хирц- берга, один из многочисленных тестов бумажной промышленности, с помощью которого можно весьма приблизительно определить степень чистоты целлюлозы. Но ни один из тестов, примененный отдельно или в сочетании с другими, не смог дать доказательства, что две красные частицы неизвестного происхождения состоят из одного материала. Растворимость и точка плавления у разных материалов может быть одинаковой. И когда потом на суде Гаррисон утверждал, что целлюлоза есть целлюлоза, то защита стала вообще сомневаться в его знаниях и опытности.

Гаррисон выбрал таким способом 54 микрочастицы, 27 из них с одежды Памелы Мейсн и 27 с одежды Кулиджа или из „Понтиака". Он сравнивал их попарно и доказывал их идентичность на основании цвета, структуры, показателя преломления, точки плавления или теста Хирцберга. Под конец он сказал: „Опираясь на свои исследования и сравнения, я хотел бы сказать, что одна или несколько частей одежды молодой Мейсн имели контакт с „Понтиаком", или курткой Кулиджа, или с тем и с другим".

В этот же период 1964 года, когда Гаррисон и Дьюрфи занимались сравнением микрочастиц, они рассортировали также и волосы, обнаруженные на различных предметах одежды и в „Понтиаке". Отбор происходил по принципу их принадлежности человеку, а также по цвету. Позднее Дьюр- фи пришел к выводу, что несколько волос с куртки и два отдельных волоска с рейтуз Памелы Мейсн могут считаться волосами с головы и лобка Кулиджа, а две пробы волос из „Понтиака" идентичны волосам с головы пострадавшей. В отношении этих исследований волос позднее на суде также возник спор. Сэмюэль Дж. Голуб, например, указал на то, что среди волос на одежде Памелы Мейсн, которые, как утверждают, принадлежат Кулиджу, находится один раздавленный волос. Такое состояние волос можно наблюдать только тогда, когда по ним проезжают тяжелые колеса машин. Скорее

можно предположить, что этот волос попал на труп Памелы Мейсн с дороги, на которой его обнаружили, чем с головы Кулиджа.

Независимо от того, прав ли Голуб в этом отдельном случае или нет, Гаррисон и Дьюрфи, должно быть, не испытывали удовлетворения от проделанной ими летом 1964 года работы. Во всяком случае они искали методы, которые смогли бы подтвердить результаты их исследований. В феврале 1964 года Гаррисон присутствовал на конференции Американской академии судебной медицины в Чикаго, прослушал научный доклад Перконса и обменялся несколькими словами с доктором Г. Уордом Смитом из Торонто. В начале августа он убедил Дьюрфи, что в отношении исследования волос им следует применить нейтронный активационный анализ. В восторге от нового, но не ведая всех трудностей, связанных с новым методом, он связался с доктором Кор- лиссом из университета Род-Айленда и предложил ему предпринять опыт с этим анализом. В университете никто этим не занимался, но в сентябре предоставлялась возможность использовать университетский реактор, и Гаррисон решил запросить в Торонто информацию относительно методики исследования волос и затем провести эксперименты в Род-Айленде. 17 августа 1964 г. он писал в Торонто доктору Г. Уорду Смиту: „В данный момент мы занимаемся криминалистическими исследованиями для соседнего штата, и я думаю, что нейтронный активационный анализ должен сыграть решающую роль в этой работе… Мы были бы вам очень благодарны, если бы вы могли сообщить нам точные указания по выполнению анализа и осветить следующие пункты… "

Затем следовали восемь отдельных вопросов относительно числа необходимых для анализа волос, о силе потока нейтронов, о микроэлементах, которые можно установить, и т. д. В заключение Гаррисон писал: „Это довольно широкий спектр вопросов, но наши ученые никогда раньше не занимались криминалистическими проблемами и нуждаются в любой возможной помощи… Преданный Вам Гарольд Гаррисон, ассистент-директор".

Когда письмо Гаррисона прибыло в Торонто, Джерви и Перконс рассматривали его, несомненно, как один из многих запросов интересующихся этим вопросом лиц, а вовсе не как знак серьезного намерения применить нейтронный активационный анализ в кратчайший срок и в конкретном расследовании уголовного дела. В феврале в Чикаго они уже не говорили о применении своего метода в криминалистических целях в недалеком будущем, потому что полностью погрузились в научное исследование. Кроме того, за это время в их лаборатории произошли события, которые положили конец практическому применению их метода. Введение ЭВМ в процесс гамма- спектрографии волос и усовершенствованная за это время оценка теперь уже 1000 проб волос поколебала за каких-то пару месяцев, к собственному их ужасу, все надежды и предвидения, в которых весной они были уверены. Работа ЭВМ, исключающая субъективные ошибки, показала, что при прежнем вычерчивании графиков гамма- спектров от руки могли возникнуть ошибки и что не рекомендуется при сравнении волос просто визуально сравнивать между собой возникшие спектры. Такая упрощенная методика, вероятно, может использоваться на базе разработанного в будущем томатического метода записи результатов измерения. Ни в коем случае нельзя оправдать временный отказ от количественного определения элементов. Тем больше настораживал опыт, полученный при оценке результатов исследования 1000 проб волос.

Еще в ходе работы по оценке результатов исследований поступали волновавшие исследователей сведения об исследовательской работе нескольких бразильцев: Ф. В. Лима, Г. Шибата и Л. Т. Аталья. Она подрывала основные предпосылки существовавшего до сих пор сравнения волос, а именно предположение, что картина микроэлементов волос с головы одного и того же человека одинакова. Бразильцы установили, что даже в одном пучке волос могут обнаружиться существенные различия состава микроэлементов. И Франсис М. Керр из Оттавы тоже имел основания для таких, во всяком случае волнительных, выводов. Он назвал это явление „циклом волос". Волосы на голове человека вследствие их роста и выпадания находятся в процессе постоянного изменения. За появлением отдельного волоска из луковицы наступает продолжительный период его роста, в конце которого старый, отросший волосок выталкивается новым, идущим ему на смену. Каждая луковица волос существует независимо от соседней, и в пучке волос имеются как отросшие волосы, так и волосы, идущие им на смену. Так как питание луковиц волос зависит от питания организма в целом, то в отросших волосах картина микроэлементов будет отличаться от картины микроэлементов растущих еще волос. Поэтому при сравнении волос нейтронный активационный анализ лишь тогда даст надежные результаты, когда сначала будут отобраны волосы одной стадии роста, а затем уже их станут сравнивать. По мнению Керра, это возможно, но затрудняет и ограничивает первоначально задуманное применение анализа, требует особых мер предосторожности и для некоторых следов волос вообще исключает возможность его применения.

Еще одна трудность возникла из-за того, что количественное содержание одного микроэлемента в волосах зависело от другого микроэлемента. При оценке результатов исследований 1000 проб волос Джерви и Перконс убедились, что количество рубидия в волосах зависит от содержания в них натрия, содержание стронция зависит от содержания брома. Это ограничивало число возможных вариантов внутри картин элементов и влияло на вычисление степени вероятности совпадения волос двух, разных людей. Исследование волос целых семей выявило определенную тенденцию к идентичности. Волосы новорожденных детей при сравнении картины их микроэлементов похожи на волосы матери. Волосы близнецов обнаружили большую схожесть, которая уменьшалась в процессе их роста.

Все эти, большей частью непредвиденные, обстоятельства касались надежности сравнения волос путем нейтронного активационного анализа. Но самое большое значение имела та точка зрения, что на голове одного и того же человека имеются волосы с различными картинами микроэлементов. С весны по август 1964 года Джерви и Пер- конс совершенно отчетливо осознали, что, занявшись исследованием волос, они обрекли себя на борьбу с „живыми" субстанциями, которые подвержены изменениям по далеко еще не изученным законам. Они не видели причины для пессимизма. Нейтронный активационный анализ остался методом, который значительно превосходит все прежние микроскопические способы сравнения. Но пока они не исследуют все возможные „сюрпризы" и ограничения методики, совершенно исключается введение нейтронного активационного анализа волос в криминалистическую практику и превращение его в повседневный метод работы, которым криминалисты пользовались бы как „настольной книгой".