Слепая вера
Шрифт:
Он упустил свой шанс. Внимание Чантории вновь перекинулось на экран, где продолжала беззвучно эмотировать Незабудка. В этом и заключалось коварство вездесущих экранов: даже если убавить громкость до нуля, взгляд человека почти неизбежно возвращался к изображению.
– Обоих детей потеряла, – сказала Чантория. – Придется бедной Незабудке начать все сначала. Только не с этим подонком Кавалеристом – надеюсь, Любовь сосватает ей кого-нибудь получше.
Как и прочие обитатели дома, Траффорд с Чанторией были осведомлены обо всех подробностях бурной семейной жизни Незабудки и Кавалериста, поскольку и она сама,
Кавалерист изменял жене направо и налево.
Незабудка давно и прочно сидела на таблетках.
Кавалерист не пропускал мимо ни одной ее подружки.
С Незабудкой ему все равно ловить было нечего.
Разумеется, были и многократные публичные примирения, когда отец Бейли напоминал поссорившимся супругам, что только Бог-и-Любовь может показать им дорогу к знаниям и самосовершенствованию. После этого под восторженные крики паствы Незабудка позволяла Кавалеристу заключить себя в объятия и оприходовать прямо на полу исповедальни, и некоторое время все снова шло хорошо.
– Его все равно в тюрьму посадят, – сказал Траффорд, хотя у него и не было ни малейшего желания обсуждать судьбу Кавалериста.
– Думаешь?
Недавно Кавалериста арестовали и вскоре должны были судить за то, что он вломился в мусульманское гетто на машине с целой шайкой головорезов. Они похитили оттуда двоих парней и насмерть забили их бейсбольными битами.
– Год точно получит.
– После того как они подложили бомбу в наш торговый центр? Да нет, вряд ли.
– Бомбу подкладывали не те мальчишки, которых убил Кавалерист.
– Ты почем знаешь?
– Знаю. Те взорвались вместе с бомбой разлетелись на миллион клочков.
– В общем, я желаю Незабудке в следующий раз выйти за нормального парня, – сказала Чантория. – Теперь, когда она потеряла Сникерса, ей нужно на кого-то по-настоящему опереться.
И вновь Чантория предоставила Траффорду шанс, которого он ждал. На этот раз он осторожно завел беседу о том, что было у него на уме.
– Я сегодня познакомился с одним человеком, – сказал он. – Ну, не то чтобы познакомился: мы и раньше встречались, на работе, за чаем, ели вместе всякие там торты и пончики… А сегодня разговорились. Вернее, это он со мной заговорил. Пригласил на ланч. Мы ели фалафель.
– Просто в голове не укладывается, что это ты вдруг ляпнул Незабудке! – неожиданно воскликнула Чантория. – Какая муха тебя укусила? Будешь выдавать такие комменты – тебе в сети все косточки перемоют!
– Мне не понравилось, как она тебя отшила, когда ты выразила ей сочувствие.
– У нее же ребенок умер!
– Ладно, не хочу я говорить о Незабудке. Я рассказываю тебе про того человека.
– Про какого еще человека?
– Про того, который пригласил меня на ланч. Его зовут Кассий. Он уже довольно старый.
– Ну и что?
– Он как будто… как будто бы знал меня.
– О чем это ты?
– Ну, то есть
Во второй раз за этот вечер краска отхлынула с лица Чантории.
– Я тебе говорила, что рано или поздно люди заметят! – прошипела она. – Всё твои дурацкие секреты! Тебе обязательно быть таким психом? Почему надо держать что-то при себе? Какой в этом смысл? Ох, доиграешься ты!
– Ни до чего я не доиграюсь, солнышко, – терпеливо сказал Траффорд. – Это просто помогает мне жить. Ты и сама иногда так делаешь.
Траффорд покосился в другой конец комнаты, где лежал на кухонной банкетке их старый карманный компьютер. Они составляли на нем списки продуктов и вели с его помощью домашний бюджет, но Траффорд знал, что Чантория иногда пользуется им как блокнотом, записывая случайные мысли и наблюдения, которые потом не переносит в ноутбук и не выкладывает на своем блоге, – мелочи, которые никто не узнает и не прочтет, кроме нее самой. Иногда она даже придавала своим тайным мыслям рифмованную форму. Было время, когда Чантория показывала эти наброски Траффорду. Когда они вместе смеялись и плакали над странными, бессвязными заметками, которые ей почему-то хотелось внести в компьютер и которые он считал прекрасными, а она – чепухой. Но эти дни давно прошли. Только могущество молодой любви на краткий период наделило Чанторию силами, необходимыми для того, чтобы делиться своими секретами с близким человеком.
– Я этого уже почти не делаю, – возразила она.
– Знаю, – грустно ответил Траффорд.
– А кроме того, в этом нет ни капельки неуважения к Создателю, – продолжала Чантория. – Какой может быть вред от стишков?
– Если от них нет вреда, зачем ты держишь их в тайне?
– Я ничего не держу в тайне! Я просто не… Просто я забываю их выложить, вот и все. Я не псих. Я не считаю себя какой-то особенной. А вот ты – тебя уже поймали, и теперь нам придется плохо. Они знают, что у тебя есть секреты.
– Кассий – не они, – уверил ее Траффорд. – Он – это он, и его нам бояться нечего.
– Откуда ты знаешь, что он не из полиции?
– Чтобы полицейский годами сидел в углу моего офиса, дожидаясь удобного случая подловить меня? – откликнулся Траффорд. – Выходит, я гораздо более важная персона, чем полагал.
Он слегка смутился, почти дословно повторив язвительные слова Кассия, которыми тот ответил на его собственные параноидальные опасения. Но это был хороший ответ, продиктованный логикой и фактами. Чантории казалось, что Траффорд может угодить в лапы инквизиторов; он же вывел путем умозаключений, что это крайне маловероятно.
– Вдобавок ко всему прочему, – продолжал Траффорд, – у Кассия и у самого есть секрет, да побольше, чем любой из наших. Если кому и стоит опасаться полиции, так это ему.
– Тогда все еще хуже. Зачем ты вообще с ним связался? Он что, мусульманский террорист? Или содомит? Какие у него проблемы?
И Траффорд рассказал Чантории, что ему предложили прибегнуть к услугам вакцинатора. Чантория слушала молча, но на ее лице был ясно написан страх. Когда Траффорд закончил, она сердито потребовала, чтобы он сейчас же донес на Кассия служителям Храма.