Слепая ярость
Шрифт:
В данный момент Гифта волновало только одно: он до сих пор не знал, куда направляется. Когда Гаврилов выходил в другое помещение, он несколько раз пытался говорить с корабельным компьютером, но у Мартина были управляющие коды, с помощью которых он запретил оптэлектронному мозгу обсуждать тему астрогации.
Гифт привык к кораблям, на которых любой аспект полета требовал активного участия экипажа. Конечно, автопилот и другие машины во многом были куда надежнее человека. Но… все равно он чувствовал себя неуютно.
Они летели в глубоком космосе вдали от любой звездной системы. Автопилот по-прежнему следовал курсу, введенному в него Гавриловым. Гифт уже начал беспокоиться: путешествие получалось долгим и включало в себя больше тахионных скачков, чем он ожидал. Возможно, они запутывали следы, но вероятность того, что их преследуют, казалась Гифту ничтожно малой.
Флауэр вела себя так, словно ничего особенного не происходило, и поселилась в одной каюте со своим Нифти. Складывалось впечатление, что они не покидали борта роскошного лайнера.
Но девушка не могла помочь ему выяснить, куда они летят. Она считала вполне естественным, что все важные решения принимает Гаврилов.
— Нифти, он знает, что делает. Он занимается этим давно.
— Чем «этим»?
— Тем, что сейчас делает для тебя. Помогает избавиться от военной службы людям, которым она надоела.
— Ага…
Без доступа к приборам — а Гаврилов ясно дал понять, что Гифт его не получит — определить свое местонахождение было невозможно. Заставить Гаврилова сказать правду можно было только силой, но этого Нифти не хотелось.
Вот чертовщина, думал Нифти Гифт. Если уж ты решил кому-то довериться, то верь ему, пока он не доказал, что ты ошибся. Если Гаврилов, его таинственный Учитель и все остальные вздумали поиграть в рыцарей плаща и кинжала, пусть играют. Может быть, они действительно знают, что делают.
Несколько раз во время путешествия Гифт испытывал соблазн рассказать Флауэр, почему он так боится Траскелука.
Однажды он сказал ей:
— Есть вещи, о которых я по-настоящему жалею. А об одной особенно.
— И что же это?
Он не дал прямого ответа.
— Я сбежал от берсеркера, потому что пытался сохранить жизнь.
— А как же иначе?
Думая о своем побеге, Гифт понял, что дезертировал еще до встречи с Гавриловым и даже до встречи с Флауэр. Он принял это решение много дней назад, в далеком космосе, перед лицом врага. Впрочем, нет. Он не принимал никакого решения. Оно возникло само в тот самый миг, когда Нифти увидел берсеркера.
Гаврилов, устав от постоянных намеков Гифта, наконец сказал ему:
— Мы летим в место, которое называется Раем.
Нифти на мгновение задумался.
— Никогда не слышал о таком.
Мартин промолчал.
— Может быть, у него есть другое имя?
Гаврилов покачал головой.
— Рай… Это мы так его называем.
Теперь головой покачал Гифт. Он был недоволен.
— Вы что, хотите совершить петлю и доставить меня обратно на Юхао? Какой-то хитрый маневр?
— Нет. Никакого маневра. Говоря о Рае, я имею в виду не погоду.
Ничего другого у него выудить не удалось.
В конце концов Гифт убедился, что новые друзья помогают ему дезертировать отнюдь не по доброте душевной.
Объясняя свое решение, Гифт сказал:
— Я выполнил свой долг. Пусть теперь немного постреляют другие.
— Ты говорил, что Космические Силы хотят поручить тебе кабинетную работу.
— Да. Во всяком случае, так мне обещали.
И Флауэр, и Гаврилов понимали, что Нифти боится берсеркеров, но не осуждали его за это. Они и сами их боялись, но по-своему. Так, как некоторые люди боятся бога. Но все боги Вселенной знали, что берсеркеры страшили Нифти куда сильнее. Однако Флауэр считала, что понимает Нифти лучше, чем он сам. Она убеждала себя, что Гифт не хочет сражаться с ее любимыми машинами по идейным соображениям.
Часы проходили и складывались в дни. Корабль продолжал лететь на автопилоте, стремясь к пункту назначения, введенному Гавриловым. Юхао исчезла с голографического экрана еще несколько дней назад (Гифт был единственным, кто удосуживался смотреть на нее), вначале превратившись в голубое пятнышко, напоминавшее Землю, а после очередного долгого прыжка в подпространство и вовсе испарившись.
Флауэр изо дня в день слонялась по каютам, занимаясь разными случайными делами, но большей частью развлекаясь играми. Казалось, девушка счастлива и горда, что имеет дело с дезертиром Гифтом. И в то же время она нервничала.
Гифт, не зная, что придумать, пытался по-дружески выведать у нее информацию.
— Расскажи мне о планете, на которую мы летим. Даже если не можешь назвать ее настоящего имени.
Флауэр заколебалась.
— Ты была там раньше? — спросил Нифти.
— Нет, но… я знаю о ней.
— Что ты знаешь?
Последовала пауза.
— Ну… не так уж много.
— А Гаврилов? Похоже, он уже бывал там.
— О да!
— Он рассказывал об этом?
— Нет… вообще-то нет.
Гифту оставалось только махнуть рукой.
За несколько веков соларианцы основали на своем скромном участке Млечного Пути сотни колоний. Гифт не мог перечислить их все; многие оставались для него всего лишь названием. Но некоторые планеты имели прочные связи с Изначальным Миром. Нифти вспомнил пару-другую, пытаясь угадать пункт, известный только Гаврилову. То, что корабль был мал для межзвездных перелетов, ничего не значило; никакой корабль не нес (и не мог нести) столько энергии, сколько ее требовалось для такого путешествия. Двигатели настоящих межзвездников черпали энергию из космоса.