Слепая зона
Шрифт:
Хотя именно ее и чувствую.
Я сделаю вид, что расстроюсь, если он проиграет, потому что для него это важно. Платону будет хреново, и я уважаю его чувства, его спорт и амбиции. Тогда как в действительности для меня самое главное — он сам.
Люблю очень. На моем пальце очень красивое кольцо с крупным камнем. Уже предупредила маму, что скоро мы приедем и, возможно, Платон будет просить моей руки. Она обещала подготовить папу и все такое.
Платон без пяти минут мой жених. Любимый мужчина. Абсолютно мой человек, с которым мы шаг за шагом рисуем свою новую реальность, свои прекрасные
А еще его жизнь сейчас зависит от какой-нибудь детальки за двадцать рублей.
Присаживаюсь на большой валун.
От всех остальных деталей тоже, разумеется. И от штурмана — вроде бы опытного тридцатипятилетнего гонщика в отставке. Он сам ездил в руле. Я надеюсь, он хорош. Максимально.
Наблюдаю за финишем. Уже скоро. Скоро. Сейчас!
Ведущий объявляет Платона, называет время прохождения трассы. Агрессивно разрисованная рекламой нового спонсора Акула вылетает из-за поворота и пульс разгоняется! Я точно знаю, что Егор стартанул раньше, но его еще нет.
— На данный момент первое место, но еще треть гонщиков не отъездили, да? Примерно треть же, Леш?.. Да, в том числе Тим Агаев, главный соперник. Кстати, как дела у команды «Скорость 360»? В этот раз движок не подвел?.. Ха-ха, да, на финале, если я не ошибаюсь, Тим всю ночь перед заездом вместе с механиками переставлял движок. Или правил подвеску? Дай бог памяти. Братья Смолины на легендарной Акуле пересекают финишную прямую! Результат первый, вероятно рекордный, да?.. Не хватило минуты, чтобы побить рекорд ралли группы B, но про нее молчок. Не говорим, это дело ушедших дней. О... Слушайте, мне подсказывают, что за рулем Платон Смолин, у которого новый штурман — Никита Бережнев. Егор Смолин тоже решил ехать в руле... Вот это да! Я пропустил старт и вот только сейчас разобрался. Где же у нас Егор Смолин? А вот и он...
Платона встречает девушка-ведущая, снимают репортеры, пока он выходит из машины, стягивает шлем. Подзывает меня к себе жестом и, приобняв за талию, дает быстрое интервью.
— Как вам трасса?
— Сырая, шины скользят, заносит, — выдает он, запыхавшись.
Ведущая, нахмурившись, кивает.
— Тяжело даже на спецрезине, — продолжает Платон. — Всем соперникам удачи. Кто еще не ездил, готовьтесь к полной жопе.
Я обнимаю его сама, прижимаюсь. От него пахнет потом — значит, перенервничал.
Машина, собранная какими-то механиками. Детали по двадцать рублей и по многу тысяч. Штурман. Еще и погода подвела. Чертовы факторы, определяющие его жизнь. И мою тоже.
— Пусть больше не будет дождя, и за ночь дорога подсохнет.
— Хорошо бы.
— Иначе гонщикам придется несладко. Вы выкрутитесь, Платон?
Он усмехается:
— С божьей помощью.
Машина Егора останавливается поблизости, ведущая бежит снять первые впечатления Смолина-младшего. В это время гремит гром, и я спешу в укрытие, чтобы снова не промокнуть.
Платон садится за руль и едет к шатру.
Глава 48
Платон
В ралли берет сезон тот экипаж, что наиболее
Я кошусь на Егора и сжимаю зубы. Иногда мне кажется, что моему бате нравится ставить эксперименты, сталкивать, рушить, строить что-то новое. Он считает, что люди, особенно спортсмены, — это металл, из которого можно выковать нечто приличное. Может, он и прав в чем-то, не знаю.
Но какого хрена отец уговорил Егора ехать в руле? Это не его спорт, не его цель. Егор идеально концентрируется, его точность и способность за секунду рассчитать нужные углы — врожденная. В ралли эти качества нередко вредят: заезд длится долго. Лучший в моменте — не значит лучший на протяжении трассы.
Я стою под шатром. Дождь шел всю ночь, сейчас погода ясная, светит солнце.
— Давайте отметим наших дорогих зрителей, которым интересно! — гремит из колонок голос ведущего. — Реально интересно. Респект! Зрители голосуют рублем, временем и здоровьем. Они хотят быть здесь. Они хотят быть здесь сейчас! Ха-ха. И это круто. Где еще вы увидите «боевые» автомобили в таком инопланетном антураже? Такие команды — лучшие из лучших. Картинка блеск. Вас ждут трамплины, хитрые связки с перепадами высот. Скучно не будет! Особенно нашим славным пилотам. Итак, по итогам квалификации мы имеем следующие результаты...
Элина кладет руку мне на спину, стоит позади. Тепло от прикосновения. Я смотрю вперед, пульс ровный, настроение ровное. Без перепадов. Без агрессии, без качелей, и, как следствие, будет без ошибок. Сегодняшняя погода не для трюков, первым приедет тот, кто поедет максимально стабильно. А у меня нет поводов нервничать.
— Марсель сидит в машине, — говорит Элина. — С закрытыми глазами.
— Прокручивает сборку, ага.
Чувствую, как между лопатками прижимается вторая ладонь. Эля за меня... молится? В груди замирает на мгновение, потом становится еще теплее.
— Шаманит, мне кажется.
Усмехаюсь и оборачиваюсь. Она, разнервничавшись, опускает руки. Я беру ее ладонь, целую и кладу себе на грудь.
— Ты умеешь волноваться, оказывается. Кто бы мог подумать раньше?
— Раздолбанная Сильвия. Кто бы мог подумать, что я дам в ней, да еще и тебе, — тут же ядовито парирует Эля. У самой глаза круглые, блестящие. Напуганные.
— Много-много раз, — выдыхаю.
Она краснеет.
Элина очень нежная девочка, хоть и не показывает этого. Самая нежная из всех, что мне встречались. Ее хочется обнимать, ее ценность не имеет пределов и границ.
— Иди сюда.
Обнимаю, целую в лоб.
— Ты хоть наложила парочку цыганских заклятий на меня? — отшучиваюсь.
— Я только привороты умею, — бурчит она. — И дождь вызывать. Надо?
Я смеюсь:
— Пока нет.
— Платон, Егор, пора! — окликает отец.
— Уделай их всех, — говорит Эля решительно.
Киваю. Мы коротко целуемся, и я надеваю шлем.
Долгий взгляд в глаза как прелюдия, как разгон. Улыбаюсь, и Эля улыбается в ответ чуть наивно и счастливо. Скорее бы вернуться к ней. Я впервые думаю о том, что в реале мне не менее хорошо, чем за рулем.