Слепцы
Шрифт:
– Больно, – тихо произнес Герман.
– Будет еще больнее, если не встанешь и не поможешь мне. А ну вставай! Или до смерти забью.
Дарья Сергеевна застыла, не смея дышать. От того, как поведет себя сошедший с ума Герман, зависело все. Если так и останется лежать – им конец. И всему племени тоже. К счастью, Лыков, точнее, тот, кто раньше был им, закряхтел, завозился в темноте. Поднялся на ноги.
– Что делать надо? – спросил он.
– Становись у стены, – приказала Даша, – и подсади меня. Как только окажусь наверху, подам тебе руку.
Воцарилась тишина. То ли вторично потерявший
– Нелогично, – услышала она его спокойный, как будто отстраненный голос.
– Что-что?! – Кружевницына почувствовала, что гнев опять клокочет в ее душе. Нынешний Герман нравился Даше еще меньше, чем прежний.
– Нелогично, – повторил тот, – я намного тяжелее тебя. Ты меня отсюда не вытащишь. Зато если наверху окажусь я, точно смогу вытянуть тебя. Черт возьми, Даш, это же элементарно.
У Дарьи отлегло от сердца. Радость и облегчение были так велики, что Кружевницына даже не стала обижаться на глупую шутку Германа. Просто не нашла сил злиться, да и не было на это времени. Она лишь проговорила со смехом:
– Браво, друг мой! Это была самая идиотская шутка в истории человечества. Школа клоунов отдыхает. Браво!
– А никто не думал шутить, – отвечал Лыков таким тоном, что Даша мигом прикусила язык. – Я в самом деле был где-то… Не здесь. И кое-что видел…
Герман говорил, и женщина не верила своим ушам. Это был вроде бы он, но в то же время совсем не он. Дарья Сергеевна слышала тот же голос, но звучал он так, словно его обладатель повзрослел лет на десять. Пропала легкая нервозность, исчезли нотки неуверенности. Теперь с ней говорил человек, лишенный сомнений. Ехидные, обидные слова так и не сорвались с ее языка. На душе Дарьи стало вдруг спокойно и легко. Она не столько поняла, сколько почувствовала: теперь все будет хорошо. Кружевницына даже не напомнила Герману о потере фонарика, чувствуя, что сейчас его не остановит и это.
Спустя десять минут Герман и Даша с грехом пополам выкарабкались из расщелины. Они обвязались веревкой, которую предусмотрительно дал им с собой Афанасий, и двинулись дальше сквозь мрачные, темные залы пещерной системы имени Окроджанашвили.
Герман шагал впереди спокойно, уверенно, словно уже совершал этот путь сотни раз. Казалось, ноги его сами находят дорогу, или путеводная звезда, невидимая для Дарьи Сергеевны, ведет за собой преобразившегося космонавта. Лыков не простукивал пол, не проверял каждый камешек, прежде чем на него наступить. Он шествовал вперед и вперед, рассекал пучину тьмы, точно океанский лайнер, и Даше не оставалось ничего иного, кроме как торопливо идти за ним след в след, не отставая.
Каждый шаг приближал их к цели путешествия. К таинственным, манящим и пугающим Большим пещерам…
Дикий, истошный, полный нечеловеческой боли вопль огласил пещеры. Спустя долю секунды крик повторился, достиг предела громкости и так же резко оборвался. Но тишина, пришедшая ему на смену, была еще оглушительнее.
Всполошились люди. Вскочил на ноги Афанасий, одним могучим рывком высвободивший свой разум из оцепенения. Наталья, похолодевшая от ужаса, прижала к груди кричащего сына. Перекрестился и зашептал молитву Алекс.
«Опоздал!» – страшная мысль пронзила сердце вождя, точно удар копья. Не разбирая дороги, бросился он туда, откуда раздался вопль. Следом за ним зашуршали по камням десятки ног. Со всех концов «крепости» спешили пещерные обитатели в сторону дальнего поста. Приковылял, превозмогая боль, даже Арсений Петрович.
Там нашли они два тела: успевшего окоченеть Проху и его убитую горем супругу. Лада лежала, обхватив руками окровавленное тело Проши. Не двигаясь, не шевелясь.
– Молчать, все молчать! – зарычал Афанасий на обливающихся слезами соплеменников. – Наташа – возьми на себя Ладу. Остальные – прочь, на свои посты! Я кому сказал?! Бегом по местам!
Ослушаться не посмел никто. Падая и спотыкаясь, разбежались люди с места кровавой драмы. Но Афанасий долго еще стоял, бессильно опустив могучие руки. Потом вождь опустился на колени рядом с телом помощника, молчаливой тенью стоявшего у него за спиной все эти годы, обнял пробитую камнем голову и зарыдал так, как не рыдал никогда в жизни.
Через час был объявлен всеобщий сбор.
– Мы прочесали каждую ямку. Посторонние сюда не проникли, – успокоил Афанасий людей, – а Прошку, светлая ему память, убил упавший с потолка камень. Вопрос один: что заставило сорваться кончик сталактита? Что? – повторил вождь. – Я не смотрю на вас, но я вас всех вижу. Всех и каждого. И я чувствую: вы что-то скрываете. Что-то недоговариваете. Это так?
Афанасий ощущал смятение и страх, охватившие племя. Сомнений не оставалось: случилось что-то, о чем он не знал. А они знали.
Наконец Федя решился:
– Был какой-то шум. Он раздался оттуда, из зала Апсны. Не знаю с чем и сравнить. Как будто рухнуло что-то.
– Подробнее, – потребовал вождь. Мальчик замялся, подбирая слова.
– Я тоже слышала что-то такое, – подала голос Рада, – но, по-моему, это сущий пустяк.
– Что пустяк, а что нет, решаю я! – зарычал на младшую Бушуеву Афанасий.
Тут же всех точно прорвало. Люди принялись наперебой описывать загадочное происшествие. Афанасий внимательно слушал. Ситуация не прояснялась. В одном свидетели были единодушны: что-то случилось в зале Апсны, это «что-то» одни называли обвалом, другие землетрясением. Алекс вообще предположил, что это взрыв гранаты. Его версия не на шутку всполошила всех.
– Это они, солдаты, – бормотала Ханифа, – они пришли, чтобы уничтожить, взорвать наш мир…
– Едва ли, – пыталась успокоить ее Наташа. – Зачем им взрывать пещеры, если они сами тут? Чтоб скалы на головы рухнули? Чай не дураки.
Ханифа ничего не ответила. Она сидела, раскачивалась из стороны в сторону, и тихо напевала. Все племя затихло, внимая грустному, заунывному напеву старушки. Афанасий не замечал пение Ханифы. Он стоял у того самого завала, где нашел свою смерть Прохор, и внимательно прислушивался. Тихий шорох, похожий на шепот или эхо прибоя в ракушке, звучавший пока на пределе слышимости, насторожил вождя. Что-то приближалось к ним со стороны зала Апсны.
Наташа осторожно подошла к мужу. Она пока не ощущала надвигавшуюся угрозу.