Слепое солнце
Шрифт:
— Да, — боли Джошу ой как не хотелось. Темнота, еще и боль? Он немного подумал и пожаловался. — Холодно…
— Так лучше? Ты ничего больше не хочешь? — легло тяжелое одеяло. Джош старательно покачал головой. — Итак, Джозеф, приступим. Давай по порядку, чтобы тебе было проще. Ты отправился к преступнику один. Так?
— Да.
— Что было потом, когда ты взломал дверь?
— Я… не помню, — почему-то темнота из воспоминаний и темнота помещения вместе очень беспокоили. — Я не знаю. Не могу вспомнить…
— А если постараться? Мы
— Деревянные, скользкие, — с трудом всковырнул память, самый верхний слой, Джош.
— Скользкие, значит. Возможно, ты поскользнулся, упал и потерял сознание? — дотошная женщина не отставала, а парень и так уже устал просто безумно.
— Возможно.
— Или, может, тебя ударили? И пока ты был без сознания, с тобой поработали пси-эм-специалисты? — женщина была умна, гораздо умнее Джоша. Поскольку сам Джош, кажется, совсем разучился мыслить связно. Ну нельзя же мучить человека, когда ему так хочется спать!
— Могли. Но я не помню!
— Ты только не волнуйся, все хорошо. Ага? Пойдем дальше, раз не помнишь, это не так важно. Дежурная группа обнаружила тебя на жертвеннике. Как ты там оказался?
— Не помню.
— Ладно, давай так: это был обряд. Что за обряд? — Джош решил молчать, если не знает, что сказать. Исключительно чтобы экономить силы. Женщина, не дождавшись ответа, продолжила. — Тебе не говорили? — Снова промолчал. — Мог ли это быть обряд получения энергии? Или даже — открытия Источника?
— Панна… Я ничего этого не помню. Наверно, я без сознания был.
— Плохо. Джозеф, речь может идти об открытии источника нейтральной энергии, понимаешь? Это очень, очень серьезно! — Джошу интуитивно начинало представляться, что собеседница — дама небольшого роста, хрупкая, блеклая и стервозная.
— Понимаю, панна. Только я не помню. — Терпеливо повторил Джош. — Лучше скажите, почему так темно. Зачем? Неприятно разговаривать, когда мы друг друга не видим. Можно, я хоть люмо-шар зажгу?
Джоша начинало потрясывать: и от того, насколько собственный голос оказался хриплым и жалким, и оттого, что это ненормально — полное отсутствие света! Ведь как бы ни было в помещении темно, глаза все равно привыкают, начинаешь замечать хотя бы силуэты и тени. А тут…
— Нет, Джозеф, нельзя. У тебя не получится, — в голосе невидимой собеседницы почудились сострадание и жалость. — У тебя сейчас нет способностей, к сожалению. Тебя «выпили», помнишь? То, что ты выжил, само по себе настоящее чудо.
— Как? Я теперь не маг? — шепнул Джош. Он знал, что у него сейчас шок, поэтому утрату осознать целиком не
— Пока нет. Мы постараемся помочь, подпитать твою ауру энергией, но сначала ты должен вспомнить. Нам нужны детали обряда. Если это обряд открытия Источника, то это очень опасно. Сила может оказаться в руках преступников. А если мы узнаем порядок, то Верхнее Сияние сможет стать гораздо могущественней и окончательно закрепить порядок Баланса! Подумай…
— Включите свет… Я так не могу. Пожалуйста, зажгите хоть лампочку…, - взмолился Джош, лихорадочно пытаясь нашарить руку женщины. Не нашел, а темнота вкупе с собачьим холодом становилась абсолютно непереносимой. Стало казаться, что его, живого, замуровали в склепе.
— Джозеф, так нужно. Вспоминай, — женщина явно заволновалась.
— Включите свет. Я не могу больше в темноте!
Джош попытался сесть, хотел слезть с этого стола (стол прозекторский, как у патологоанатома, вот точно!) и сам пошарить по стенам — должны же у них быть включатели! Не дали, удержали за плечи.
— Джозеф, спокойней. Ты же оперативник. — Не женщина, мужчина в возрасте, судя по хриплому, тяжелому баритону. И руки на плече тяжелые. — Ты давал клятву Света. Ты знал, что в случае необходимости должен будешь отдать Балансу свою жизнь. Но сейчас твоя жизнь нам, хвала Свету, не нужна, никто ее с тебя не требует. Нам всего лишь нужны некоторые твои воспоминания. Ты и так уже сделал много — самостоятельно вычислил опасного преступника. Ты герой. Но нам нужна еще самая малость. Балансу угрожает опасность. А свет включен, и яркий — мы в лаборатории. Только ты, Джозеф, этого не видишь. Понимаешь, на что я намекаю?
— Нет…, - беспомощно помотал головой Джош. Свет включен? Лабораторные люмо-шары и белизна стен? Может, повязка на глазах? Отбросив одеяло, Джош принялся лихорадочно ощупывать лицо. Но никакой повязки, конечно, не было. Долго молчали, а потом тот мужчина сжалился:
— Ты ослеп, Джозеф.
— Нет, нет… Нет! Неправда. Я вам не верю. Включите свет, пожалуйста…
— Джозеф, мне жаль. Мы сочувствуем. Но у нас есть специалисты…
— Нет!
— Джозеф…
— Прекратите… Я вам не верю… Этого не может быть.
Джош стряхнул чужие лживо-участливые руки с плеч. Сел. И заплакал в этой своей темноте, когда свет не включишь, как ни старайся. И тогда мягкие пальцы прикоснулись к его вискам и легонько нажали.
— Джозеф, мне очень жаль. Но это очень важно. И это поможет нам всем — и тебе, и Верхнему. Ты сильный, ты выдержишь. А потом будешь долго отдыхать. Мы тебе поможем. Свет любит тебя…./
— Джош, господи, что ты на полу-то делаешь? Цезарь, брысь! Не мешай! Джооош! — Мэвин голос с трудом пробился сквозь муть воспоминаний. Джозеф сообразил, что да, действительно лежит на полу. И да, это выглядеть несколько странно.