Слепое знамя дураков
Шрифт:
Девочка выставила вперёд ладонь и в упор посмотрела на орудие наказания. Розги в руках старухи изогнулись и ударили женщину по спине.
– Как так! – завопила старуха и принялась вертеться как волчок, а девочка расхохоталась, и что-то дьявольское было в этом смехе. – Что происходит? – завизжала женщина.
Розги прошлись по её хребту во второй раз.
– Ах ты, маленькая ведьма! Я всё расскажу барину! – рассвирепела она.
– Конечно. Если сможешь говорить, – иронично ответила девочка, и розги в тот же миг в кровь рассекли старухино лицо.
– Лизонька, что я тебе говорил? Никогда так не делай на людях! И тем более не наноси увечья крестьянам, – пожилой барин ласково улыбнулся и погладил девочку по голове.
Глядя на её премилое личико и рыжие локоны, невозможно было и представить себе, что она держит в страхе всё поместье, и даже самого барина.
– Тогда заберите меня в дом! Почему я живу с крепостными? Вы всегда говорили, что я выше самой императрицы, – она топнула ногой и надула губки.
– Потому что, милая моя, пока не время. А в том доме ты незаметна. И наши враги не смогут найти тебя там, – барин усадил девочку себе на колени.
– Вы говорите о тех людях, что приходили на прошлой неделе, когда меня заперли в конюшне?
Девочка в упор смотрела в старческие глаза барина. Казалось, она в любую минуту испепелит его. Он не выдержал её взгляда и отвёл глаза.
– Увы, Лизонька, но мы должны быть осторожны. Нас в любой момент могут разоблачить. И тогда господин никого не пощадит.
Барин старался держаться спокойно в присутствии Лизы, но ему не всегда удавалось скрыть от неё свой страх. И она умело этим пользовалась.
– Он такой же слуга мне, как и вы. И только я могу решать, кого и как наказывать, как я сделала это со старухой, – она слезла с его колен и подошла к столу, на котором стояла ваза с петушками-леденцами, и радостно спросила: – Это для меня?
– Конечно, для тебя! – обрадовался барин перемене темы и немного расслабился. – Всё для тебя, всё, что бы мы ни делали. Сегодня Василий привёз с ярмарки, он знает, как ты любишь эти леденцы.
– Я никогда не была на ярмарке, – задумчиво произнесла девочка, занеся руку над столом.
– Ты же знаешь, что это ради твоей безопасности, – мягко произнёс барин.
Раньше ему всегда удавалось убедить её, и она на время оставляла его в покое, прекращая свои вопросы, распоряжения и упрёки.
– Я словно пленница в этой усадьбе. Меня даже на пруд не пускают с дворовыми детьми, – пожаловалась девочка с самым невинным видом.
– Всё скоро изменится. Ты займёшь дом господина, – принялся обещать барин, сам точно не зная, когда же наступит это время.
– Я жду этого уже двенадцать лет, – это был очередной её упрёк. – Хорошо, через неделю у меня именины, и я желаю поехать на ярмарку. Накажите Василию взять меня.
– Но… – попытался возразить барин, но не посмел продолжить под её грозным, колючим взглядом.
– Это мой приказ! – гордо произнесла Лиза.
– Слушаюсь… – вмиг повиновался барин и склонил голову.
Девочка взяла в руки леденец и вернулась к нему на колени. Устроившись поудобней, она вновь казалась невинным дитя с ангельским личиком.
– Какой забавный петушок! – прощебетала она. – Я всегда смотрю на эти конфеты и вижу огонь.
– В огне великая сила, Лизонька, – произнёс барин, проводя рукой по рыжим волосам девочки. – Я накажу пошить тебе новое платье для ярмарки. Но ты должна пообещать впредь вести себя хорошо, иначе господин может разозлиться.
– Кому господин, а кому – слуга, – беззаботно ответила она, болтая ногами и посасывая леденец.
– Верно, Лизонька, верно.
Юноша ходил по комнате из угла в угол:
– Я видел её! Не представляю, как земля носит такое чудовище!
– Ты же знаешь, Митя, кто она. И она ещё девочка, сила её растёт с каждым днём, – ответила ему худощавая старая женщина – каждая её морщинка излучала мудрость и доброжелательность.
– Матушка, есть ли способ остановить это исчадие ада? Могу ли я, православный верующий, вступать на этот путь? – Митя остановился перед своей наставницей, тяжело дыша. Внутри него бушевала страсть негодования.
– Ты был рождён для этого, мальчик мой, – мягким голосом ответила ему матушка Агафья, – а моим призванием было воспитать тебя, привить веру и передать свои знания… Подай, пожалуйста, мне воды, – женщина приподняла руку, указывая на стол.
Юноша подошёл к столу и налил воду из графина в стакан:
– Вот, матушка, держите.
Старая женщина сделала несколько жадных глотков. За это время юноша немного успокоился, дыхание его выровнялось. Но румянец волнения всё ещё не сошёл с его лица.
– Ты всегда был таким ласковым мальчиком, Митенька. Если бы не мой обет, я бы была тебе не только наставницей, но и настоящей матерью, – она с любовью посмотрела в его чистое лицо. Несмотря на юные годы, оно было уверенным и мужественным. И невероятно красивым и благородным.
– Вы заменили мне отца и мать, дали пищу и кров, занимались моим воспитанием и образованием и передали свои знания. Что ещё может быть нужно человеку? Я благодарен вам за всё это. И мне горько, что я вас подвёл, – юноша опустил голову в покаянии. Ему было стыдно за то, что он не смог проявить свои умения, которым его обучали с малых лет, и не в силах был противостоять тому, для чего был рождён.
– Ты не подвёл меня, мальчик мой. Просто ещё не время! – матушка Агафья с любовью посмотрела на воспитанника, затем обернулась к окну за спиной и поставила пустой стакан на подоконник. После она вновь обратилась к Мите: – Я пятнадцать лет готовила тебя, и уверена, что ждать осталось недолго. Ей сейчас двенадцать, церемония состоится в день её совершеннолетия. К этому моменту ты овладеешь знаниями.
– Как мы справимся с ней? Мне горько, когда я думаю о нашем бессилии. У нас нет ничего против неё, – с отчаянием возразил Митя. Он стал на колени напротив наставницы и бережно взял её сморщенную руку.