Слепой Агент [Последний долг, Золотой поезд]
Шрифт:
Я перетащил Антона в комнату, бросил посреди ковра и связал его же собственным брючным ремнём. Хотел стянуть и щиколотки, но с ногой у него было плохо, и я ограничился тем, что стянул до колен его джинсы. По крайней мере, бегать ему будет затруднительно.
Он был в забытьи, хрипло дышал, и я занялся детальным осмотром квартиры.
Открыв крышку секретера, я обнаружил две пары наручников и тут же воспользовался ими. Одной парой заменил ремень на запястьях Антона, а другой приковал его к батарее. Мне показалось, что он начал приходить в себя и пытался незаметно открыть глаза. Я стукнул его пистолетом по голове, и он опять отключился.
Я повыбрасывал все из шкафов и ящиков, три тысячи долларов новенькими стодолларовыми купюрами, не
Я залез под ванну, перерыл туалетный шкаф сверху донизу, прошёлся по кухне, но результат был нулевым. Антон не хранил тут никакого компромата. У меня создалось впечатление, что в квартире этой он не жил постоянно, а пользовался, когда надо было от кого-то спрятаться.
Я вернулся в комнату, сел в кресло и занялся изучением его бумажника. Кроме пачки денег, которые также перекочевали в мой карман, я нашёл кучу разнообразных бумажек и с интересом стал их рассматривать.
Записной книжки у него не было. Какие-то бумажные обрывки, густо исписанные номерами автомашин, телефонами и адресами. Я просмотрел их бегло и отложил в сторону… Множество визитных карточек людей, занимавших разнообразнейшие посты и должности, в том числе и значительные по городским меркам. Впечатление было такое, что Антон их коллекционировал: некоторым карточкам, судя по внешнему виду, было много лет. Дюжина адвокатов и юридических консультантов, директора фирм и банков, чиновники городской администрации. Я с интересом повертел в руках скромную, по сравнению с остальными, бежевую картонку с коричневым текстом на трех языках: «Кацман Леонид Борисович. Частное охранное предприятие „Оцепление". Генеральный директор» и длинным перечнем номеров телефонов и факсов. Включая сотовый телефон. Может, когда пригодится… К своему разочарованию, ничего касающегося Марголина я не нашёл… В кармашке бумажника лежало удостоверение Антона — то самое, которое он мне показывал при знакомстве. Я сравнил его со своим. Всё верно, различия бросаются в глаза. Разные подписи и печати, разный материал обложек. Нашлись несколько доверенностей на автомашины, в том числе и на тот «мерседес», и справка-счёт на «четвёрку». Он купил её сегодня в магазине. Интересно, зачем она ему понадобилась? Были водительские права и гражданский паспорт, справка из обменных пунктов о покупке и продаже валюты. Как и следовало ожидать, Антон оперировал довольно крупными суммами. В основном продавал. В кармане куртки валялся смятый договор купли-продажи квартиры, датированный позавчерашним числом. «Матвеева Анна Ивановна и Матвеев Алексей Павлович, именуемые в дальнейшем „Продавцы", с одной стороны… и Красильников Антон Владимирович, именуемый в дальнейшем „Покупатель", с другой… заключили настоящий договор о нижеследующем… отдельную четырехкомнатную квартиру по адресу: проспект Ударников, дом 31, корпус 4, квартира 12… Все расчёты между сторонами проведены до подписания настоящего договора вне стен юридической конторы… » Да, разошёлся друг Антон. На моём, наверное, горе приподнялся. Вот только воспользоваться всем этим он не успеет…
Антон пошевелился и застонал. Я посмотрел на него, выругался и прошёл в другую комнату. Там среди развороченных мной вещей на полу валялся диктофон. Компактный, последней модели, с кассетой внутри. Очень интересно было бы послушать, что Антон на него записывал, но тратить время на это сейчас я не мог, а чистых кассет в его вещах не заметил. Я включил запись, сунул диктофон под свитер, на живот, и вернулся в другую комнату.
Антон словно дожидался меня и, как только я появился, принялся громко стонать:
— Бля, нога… Я ногу сломал! Надо врача вызвать. А-а, как болит!
Я сел и закурил его «мальборо-лайт». Антон попытался приподняться и ударился затылком о батарею.
— Что ты смотришь? Вызови врача, я же не могу так!
— Счас! — Я усмехнулся и выпустил было дым колечком, не получилось. — Счас я тебя сам в больницу отвезу.
Он выругался. Так же витиевато, как когда его назвали по радио Кокосом. Я подумал, что прозвище ему здорово подходит. Не знаю, за что он его получил, но форма головы, если смотреть сбоку, сразу напоминает коксовый орех.
— Слышь, Кокос! А за что тебя Кокосом прозвали?
Он послал меня туда же, куда послал бы и любой другой на его месте. И попытался снова приподняться и рассмотреть свою ногу.
— Можешь не переживать, она сломана, — доброжелательно сказал я.
Он опять выругался.
Я сел около него, рывком, чуть не отправив его в беспамятство, развернул правую ногу к себе и рассмотрел. Моих познаний в медицине хватило только на то, чтобы определить, что там, похоже, закрытый перелом.
— Значит, так. — Я сел обратно в кресло, и мы первый раз за сегодняшнюю встречу посмотрели друг другу в глаза. — Значит, так. Слушай меня внимательно. Зачем я сюда пришёл, ты уже давно понял. Если будешь разыгрывать непонимание, хуже будет. У меня времени много, я и подождать могу. А вот тебе доктор нужен срочно. До гангрены. Если будешь хорошо себя вести, я вызову. Вопросов у меня немного. Вы слегка просчитались, ребята… Понятно, Кокос? В качестве поощрительной премии я могу тебе выделить стакан коньяка. Если у тебя, конечно, есть коньяк и ты начнёшь говорить. Это помогает. В старину пациента ромом опаивали и операции делали, так что и тебе полегчает… Если правильно себя поведёшь, конечно…
— Пошёл ты… — отозвался он без особой уверенности, осознав своё положение и понимая, что рассчитывать ему не на что.
— Ты зачем машину новую купил? А, Кокос?
— Тебе хотел подарить!
— Зря. Я советскими не беру. Только иномарки, и желательно немецкие. Можешь у Марголина поинтересоваться, он мои вкусы знает. Ладно, дело к ночи… Или мы будем говорить, или я ложусь спать. Через пару часиков встану посмотреть, что у тебя с ногой. По-моему, она уже начинает синеть, ну-ка, повернись… Да, точно!
Он беспокойно заёрзал, пытаясь разглядеть больное место. Я улёгся на диване, закинув ноги на спинку, и закурил очередную сигарету.
Удачно всё-таки с решёткой получилось. И с ногой…
— Как ты меня нашёл? — спросил Кокос через пять минут тишины.
Я выдержал паузу, а потом пожал плечами:
— Молча. У меня ведь в вашей конторе связи остались. Поговорил кое с кем, вот и сказали…
— Не п…ди! Я и не живу здесь совсем, сегодня случайно оказался. И никто этот адрес не знает.
Я снова пожал плечами.
— Лика, что ли, наболтала? Я её один раз здесь…
— Можешь не продолжать. Я давно знаю, как её на самом деле зовут и кто она такая. А она, кстати, в курсе, какую судьбу вы ей уготовили.
Он замолчал минут на двадцать. Пока в соседней комнате не зазвонил телефон.
— Это Марголин, — встрепенулся Кокос, и я сразу понял, что он врёт, не так уж и умело это у него получалось. — Мы договаривались встретиться. Если я не отвечу, он приедет сюда.
— Ага, — равнодушно отозвался я и сплюнул на пол. — Вот приедет, тогда и посмотрим.
Я давно хотел с ним увидеться. Соскучился по Иванычу. Хороший он мужик.
Телефон после короткой паузы зазвонил снова.
— А хочешь, я отвечу? Вот только если у этого твоего Марголина окажется женский голос, я тебе вторую ногу сломаю.
Я сбросил ноги со спинки дивана. Антон сердито засопел.
Я принял прежнее положение.
— Не собирался ты с ним сегодня встречаться. Баба тебе какая-нибудь звонит. Ничего, позвонит-позвонит и бросит. Найдётся кому её утешить. И потом… Даже если сюда все ваше «Оцепление» явится, так они твою дверь до утра штурмовать будут. А мне минуты хватит, чтобы тебя мочкануть. Мне ведь терять нечего, на мне вашими стараниями два «мокряка» висят. Если меня здесь застукают, в такой-то ситуации, никаких оправданий слушать не станут, сразу самого завалят. Так что я уж тебя с собой прихвачу. За компанию, чтоб по справедливости было.