Слепой дождь
Шрифт:
— Вы должны хотя бы пригубить. Сегодня я… Родился я сегодня, понимаете?
— Ах, у вас день рождения? А я-то думала…
Она сбегала за фужером. Рахим Саидов наполнил его. Спросил:
— За что выпьем?
— Вы же сказали, — насторожилась девушка, — что день…
— Ах да!
Рахим Саидов выпил до дна, до последней капли. Девушка пригубила, пожелав ему счастья. А будет ли он когда-нибудь счастлив?
— А я, как вас увидела, даже испугалась, — призналась девушка.
— Почему? — удивился Рахим.
— Думала, вы с утра уже где-то… Взгляд у вас был такой — понимаете? — как у пьяного.
Рахим провел по лицу ладонью.
— Дела у меня, сестренка, не совсем ладны. Спасибо вам.
— За что?
— Поговорил с вами, и легче стало.
Рахим попрощался с девушкой и вышел на улицу. Славная девчушка. Ему даже показалось, что она чем-то похожа на Мунис.
Первая волна гнева отлила от сердца. Сейчас он уже обвинял себя в том, что проглядел жену, что мало уделял ей внимания. И вдруг вспомнились слова капитана: «Вы знаете всех ее знакомых? Вы ничего необычного не замечали в поведении жены? Вы никого не подозреваете?»
Какой стыд! И никому не расскажешь, чтобы облегчить душу. А может, все это только беспочвенные предположения? Их метод работы такой — выдвигать всякие версии. Неизвестно же им, кто хорош, а кто плох. Они вынуждены подозревать всех, кто попадет в поле их зрения. Такая работа… Ведь во время беседы с капитаном он почувствовал даже, что тот подозревает его самого, Рахима Саидова. А значит, возможны ошибки. Так рассуждая, Рахим немного успокоился. Но состояние успокоенности мгновенно покинуло его, как только вспомнил о драгоценностях.
Чьи же все-таки эти драгоценности? Как они попали к Мунис? Может быть, в день похорон хозяева колец и серег не посмели тревожить его вопросами? Никто и полусловом не обмолвился, припоминает Рахим Саидов. Может, явятся еще, и тогда все объяснится, имя Мунис очистится. А что, если самому порасспрашивать всех? В этом нет ничего зазорного. Только звонить по телефону все-таки удобнее из дому, чем с работы. Рахим Саидов раздумал ехать в институт и направился домой.
Мухаббат, младшая сестренка, поселилась на время у него. Может, она что-нибудь знает? Подумав об этом, Рахим Саидов ускорил шаги. Мухаббат, в отличие от матери, дружила с Мунис. Мунис тоже ее любила. Даже дарила ей свои вещи.
Рахим Саидов отпер дверь и вошел. Сестра сидела на кухне, готовилась к семинару.
— Ну что?
— Обычные вопросы.
Рахим Саидов посмотрел на сестру и раздумал ее расспрашивать. Если бы она что знала, сказала бы сама. А ему лишь еще более стыдно станет и горше. Зачем втягивать Мухаббат, которая с давних пор боготворит своего брата, в такую нечистую историю?
— Портфель дома оставил, — придумал он, — Пришлось вернуться, чтобы взять кое-какие бумаги. — И ему стало неловко, что приходится лгать. — Ты почему не на занятиях?
— У нас сегодня не будет первой лекции. Преподаватель заболел…
— Поторопись, а то и на вторую опоздаешь.
Рахим Саидов ушел в свой кабинет. Когда за сестрой захлопнулась входная дверь, Рахим Саидов вышел на кухню, где был телефон. Сперва он позвонил Фариде. Она была наиболее близкой подругой Мунис. Он схватил записную книжку и отыскал страницу с буквой «ф». Пробежал взглядом торопливо и неразборчиво написанные Мунис телефонные номера. Указательный палец задержался у надписи «Фар». Пожалуй, этот. Поспешно набрал номер.
— «Интурист»? Будьте любезны, Фариду. Это вы? Здравствуйте. Рахимджан говорит. Как поживаете?
— Спасибо. Как вы? — спросила Фарида, видно стараясь разгадать, что послужило причиной его звонка.
— Ничего. Около вас есть кто-нибудь? — осведомился он и тут же подумал: «А какая разница!»
. — Никого. А что? У вас секреты? — И голос Фариды зазвучал вкрадчиво.
— Нет, нет, я просто так. Фарида, Мунис у вас ничего не брала?
— Я вас не понимаю. Что, к примеру?
— Ну, там, серьги, перстень…
— Не-ет. А почему вы спрашиваете об этом, Рахимджан-ака? У вас что-нибудь пропало?
— Наоборот, нашлось.
— Что?
— Перстень, — вынужден был признаться Рахим Саидов. — Серьги с бриллиантовыми камешками.
— Ой, что вы, Рахимджан-ака! Это же ее серьги! Малюсенькие такие, по форме похожие на фиалку, да?
— Да, похожи…
— Ой, разве вы забыли?! Вы же сами их купили ей!
— Я?! — удивился Рахим Саидов.
— На Восьмое марта, помните? Она в тот же день показала их мне и похвасталась, какие муж делает ей подарки. Я даже знаю, где их купили. Сказать?
— Где? — Рахим Саидов почувствовал, как покрывается потом.
— На Урде! Правильно? — засмеялась Фарида. — Вы тогда с ней зашли случайно в магазин, и Мунисхон очень понравились эти сережки.
— А перстень? — сдавленным от волнения голосом спросил Рахим Саидов.
— Что? Плохо слышно! Але, але!..
— Про перстень спрашиваю. Может, тоже…
— Какой перстень?
— Золотой, с большим рубином.
— Не знаю. Я такого не видела у нее.
— Извините, — пробормотал Рахим Саидов. — Значит, у вас она ничего не брала?
— Нет, Рахимджан-ака.
— Благодарю.
Он положил трубку. Посидел в растерянности. Оказывается, он сам «купил» эти серьги, которые никогда не видел.
Кому же еще позвонить? С кем она еще дружила? Зубайда! Они вместе учились. Но с этой женщиной Рахим Саидов виделся всего раза два, не больше. Зубайда несколько раз бывала у них в его отсутствие. С Мунис они чаще встречались вне дома.