Слепой инстинкт
Шрифт:
Подняв руки, Макс уставился на окровавленные костяшки пальцев. Те уже начали распухать. Эти руки могли убить. Или нет?
Макс дрожал, плечи сотрясались. Его затошнило, и он едва сдержал рвоту.
Какой-то шорох привел его в себя. Девочка! Он совсем забыл о маленькой слепой девочке.
— Сара? Сара, тебе не нужно бояться. Он больше не причинит тебе вреда. Я пришел сюда, чтобы спасти тебя. Ты меня слышишь, Сара?
Она не ответила. Унгемах задумался. Он не мог оставить ее здесь. Девочка не должна услышать, что он сделает с Эдуардом Саутером. Она и так испугана. Кроме того, сейчас она никому
— Сара, пожалуйста, выходи, я хочу помочь тебе.
Молчание.
Макс посмотрел на Саутера. Тот не представлял угрозы.
Унгемах направился к столу, освещенному лампой, опустился на пол и прислонился спиной к стулу. Подтянув ноги к груди, он обхватил их руками.
— Знаешь… — начал он, думая над тем, как успокоить девочку, чтобы она доверилась ему.
Где-то в глубине его памяти находились нужные слова, и Макс чувствовал, как они рвутся наружу.
Он позволил себе погрузиться в прошлое, в то время, когда его душа еще не была темницей, а тело — крепостью. Когда в его жизни был человек, который для него что-то значил. Человек, которого он любил…
— Знаешь… У меня… У меня была младшая сестра. Сина. Ее звали Сина. Она была очень похожа на тебя! — Макс невольно улыбнулся, постучав пальцем по носу. — Вся в веснушках, и казалось, будто на нос ей села большая пестрая бабочка. У тебя есть веснушки? У Сины были. И медно-рыжие волосы, сверкавшие в лучах солнца. Правда-правда! Она всегда заплетала их в косы, повязывая белым бантом. Очень красиво. Жаль… жаль, что она сама себя не могла увидеть. Моя сестра… Сина… Она была слепой, как и ты. От рождения. Она никогда в жизни не видела солнца и облаков, но не печалилась. Я часто описывал ей солнце…
Макс почувствовал, как катятся слезы по его щекам. Но ему не было грустно, вовсе нет. Он был счастлив, словно Сина вернулась. Ее рука вновь мягко легла на его плечо, он явственно ощущал это, теплая, нежная рука, и Макс опустил туда ладонь, касаясь детских пальцев…
— Она всегда была очень веселой. Самый веселый человек, которого я знал. «То, что ты видишь, я могу почувствовать на ощупь», — всегда говорила она. Когда мы шли куда-то вместе, она держалась за мое плечо, и я был ее глазами…
«Самое безопасное место в мире — рядом с тобой, Макс».
Эта фраза, вспыхнувшая в памяти, принесла с собой горечь. Она так ошибалась…
Он громко всхлипнул.
— Я… я подвел ее… — Запрокинув голову, Макс сглотнул слезы. — Она доверяла мне, а я подвел ее. Пришел этот человек и отнял ее у меня. Так же, как он забрал тебя.
Он больше не мог говорить. Голос срывался, пропитываясь слезами и горечью. Но тут Унгемах услышал скрип стульев. Где-то в глубине темного зала Сара вылезла из-под стола.
— Опиши мне солнце, — прошептала она из темноты.
Макс тыльной стороной ладони вытер лицо.
— Что? — его голос дрожал.
— Солнце. Опиши его, как ты описывал его сестре.
Это была проверка. Девочка выйдет из укрытия, доверившись ему, только если он сумеет описать ей солнце так, как делал это для Сины.
Макс закрыл глаза, вспоминая, и слова, эти поэтичные, напоминавшие музыку слова, тут же всплыли в его голове. Слова, которые так любила Сина.
— Солнце! —
Глава 11
Пауль, нервничая, постоянно поглядывал в зеркало заднего вида. Он проверял, не отстали ли Киндлер с Циллером, но его коллеги ехали прямо за ним. К ним присоединилась патрульная машина с двумя полицейскими. Никто не знал, что их ждет в старой гостинице, о которой рассказала им госпожа Цергузен, но после всего увиденного Пауль не хотел рисковать. Лучше подогнать тяжелую кавалерию, чем остаться без прикрытия. Довольно уже того, что Франциска, ни о чем не подозревая, пошла в этот зоомагазин и попала в ловушку.
Такого нельзя было ожидать, конечно, но Пауль все равно винил себя. Франциска не должна была ехать одна, он же ее напарник, он должен был оставаться рядом с ней, и тогда ничего бы не случилось. Она сейчас не боролась бы со смертью. Вся эта ситуация, необходимость совмещать семью и работу по-настоящему ужасна, и долго так продолжаться не может. Неужели он сейчас переживает то, что случилось со многими его коллегами? У них дело дошло до развода… Пауль не хотел этого. Не может же быть, чтобы работа пожирала все его время, разрушая любые отношения. Он найдет способ, какой-то другой способ успевать и дома, и на службе. Другой. Потому что из-за его теперешнего поведения Готтлоб может умереть.
Зазвонил мобильный. Младший член их команды, Сонке Рюге, поехал в больницу к Франциске по поручению Пауля.
— Никто мне ничего не говорит, — мрачно сообщил Сонке. — Но все бегают туда-сюда с хмурыми лицами. Извини, ничего больше сказать не могу.
— Оставайся там, ладно? И звони, как только появятся какие-то новости.
— Конечно.
Адамек повесил трубку. Отсутствие новостей вызывало тревогу. Франциска — сильная женщина, она будет сражаться, но в лавке она была на пороге смерти, в сущности, умерла, пусть и на мгновение. Пауль не знал, что ему думать. И это сводило его с ума.
Машина проехала мимо оранжевой таблички с надписью «Пеннигсаль». Пауль поддал газу, так как, согласно навигатору, тут нужно было свернуть направо. Выехав на узкую улицу, Адамек чуть не столкнулся с огромным трактором, перегородившим дорогу. Из-за тюков соломы он не мог разглядеть водителя.
Пауль посигналил, но, вместо того чтобы отъехать в сторону, водитель трактора остановился и спустился вниз. Вид у этого пожилого человека с большим пузом и толстыми руками был разгневанный.
— Вы в своем уме?! — заорал он на Пауля, опустившего боковое стекло.