Слепой кролик
Шрифт:
Глава 3
— Николь! Николь, просыпайся, мы доехали… — теплый голос Гена вырвал меня из столь дорогого красочного мира. Я дернулась, будто надеялась, что могу вновь попасть туда.
— Доехали? Мне снился такой хороший сон…
— Не ворчи, — он поцеловал меня в макушку, и я испуганно съежилась, таким непривычным оказался этот жест. Так делала только Корнелия, когда укладывала спать. — Я старше, так что давай ты будешь хорошей девочкой и будешь меня слушаться…
— Я взрослая, — нахмурилась я,
— Да никто не спорит, что ты взрослая… Пойми, ты — маленький слепой котенок и тебе нужна моя помощь. Понимаешь?
Пришлось неуверенно кивнуть. Да, я не вижу, я вообще бесполезная… конечно мне нужна помощь! Но как можно ее вот так легко принять?
— Все, успокойся, слепой котенок. Я помогу тебе спуститься. Тут неудобная ступенька. И вообще, держись рядом, не хочу ловить тебя потом, — в его голосе появились нотки, столь знакомые по общению с Дрейком: легкое презрение, пренебрежение и собственное превосходство.
Против воли я сжала кулачки. Я не беспомощная! Сама смогу выйти.
Ну да… вышла. Проигнорировав протянутую руку, легонько коснувшуюся моей ладони, я сделала уверенный шаг вниз, но нога ушла дальше, чем я рассчитывала, и мне показалось, что я падаю. Зашипела, больно ударившись носом о плечо Гена.
— Дурочка, — прошептал он на ухо, помогая встать на ноги. — Будь хоть чуточку слабой. Да, тебе не нравится, но слабость не порок, а способ выживания.
Я гордо подняла голову и встала. Демоновы туфли на высоком каблуке. Как будто постоянно ходишь по натянутому канату: то влево накренит, то вправо. Будь проклят тот, кто их придумал!
Я услышала смешок Гена рядом и мысленно выругалась. Да, я должна сейчас смешно выглядеть: девочка в пышном платье, которую шатает от порывов ветра и у которой драконье гнездо на голове.
— Чего смеешься, думаешь, лучше выглядишь? — обиженно спросила я, поджав губы.
— М-м, ну да. Я хотя бы волосы расчесал, жертва похищения неведомой тварью, — я почувствовала, как он приблизился, и его рука прошлась по моим волосам. Острые когти чуть царапнули кожу. — Думаю, я успею и тебя в порядок привести, если ты не будешь дергаться.
Я испуганно застыла, понимая, что в такой одежде, да еще и в незнакомом месте мне с ним не справиться. У меня даже кинжала не было, а он отращивает оружие по желанию, вчера я не чувствовала этих когтей! Я неуверенно кивнула, и Ген начал приводить меня в порядок. Чувствовала, как он вынимает длинные шпильки и вкладывает в мою ладонь, после острые когти перебирали волосы на манер расчески, почесывая кожу головы. Надо признать, это было безумно приятно, но я сделала все возможное, чтобы этого ненароком не показать.
Ген заплел косу вокруг головы, отчего казалось, что я в короне. Судя по интонациям, которыми он разговаривал, ему это безумно нравилось.
— Я не понимаю, почему ты так радуешься…
— Ты красивая. А когда аккуратная красивая вдвойне.
— Тоже мне повод для великой радости, — хмыкнула я, отступая на шаг.
— Когда радуешься по всем возможным поводам, жить становится легче. Ты, похоже, еще не узнала о таком маленьком секрете. Ничего, я попробую научить.
Он говорил со мной, как отцы обычно разговаривают с маленькими дочерями: покровительственно и с огромным добром. Когда-то я безумно хотела, чтобы со мной кто-то поговорил именно так… Сейчас это вызывало лишь раздражение и желание уйти. Я взрослая! Я самостоятельная.
— Ты смешная, — судя по интонации, Ген улыбался, — И чем-то похожа на обиженного кролика. Когда-то у меня был такой…
— У рабов не бывает домашних животных, — огрызнулась я.
— Ну… смотря у каких. Мне одно время пришлось помогать на ферме. Знаешь… это был первый раз, когда я в осознанном возрасте попал на поверхность. Мне так понравилось! Солнце, оно такое яркое, и, хоть и слепило глаза, это было прекрасно. А эти запахи, ветер! Под землей нет жизни… там лишь ее подобие… Ты должна это знать лучше меня… Впрочем, я отвлекся. Я занимался кроликами, и был у меня один любимчик… И…
— Что «и»? — нахмурилась я, ожидая подвоха.
— Когда узнали, что я к нему привязался, его убили. С тех пор я не привязываюсь ни к чему. Чтобы у меня было нечего забрать, все просто, Николь. Но ты улыбнись.
— Чему улыбаться? Разве есть что-то, что заслуживает улыбки в этом дне?
— Конечно есть, — его пальцы легли мне на подбородок, и я почувствовала, как он заставляет меня смотреть вверх, как будто бы я могла заглянуть ему в глаза, — Ты на поверхности, у тебя новый хозяин, который может быть лучше предыдущего, разве это уже не прекрасно?
Я промолчала. Он выглядел слишком воодушевленным для того, чтобы ломать ему крылья. Я знаю, насколько это больно, Дрейк умудрялся делать это по нескольку раз за день. Я тоже умею. Но не хочу. Не хочу опускаться до уровня мерзкого чудовища!
Повисло молчание, вовсе не неловкое, но от этого не менее давящее. Оно будто шаль укутало нас, лишь шелестящий листвой ветер и шумное дыхание драконорожденного нарушали эту тишину. Подсознание говорило, что сейчас могли бы петь птицы, но крылатые молчали, оставляя наедине с собой.
Я наслаждалась этими моментами. Солнце больно жгло кожу, но мне было в радость. Все эти забытые ощущения действительно заставляли улыбаться. Хотелось как в детстве: прыгать и кричать, повалиться на траву и покатиться по полю. Собирать цветы и составлять букеты или плести венки. Это было великолепное чувство искреннего восторга.
— Вот видишь… я же говорил, что всегда можно найти радость, — прервал молчание Ген, приложив палец к моим губам.
Я поняла, что ему не нужен ответ и вновь нахохлилась. Он был странным и непонятным. Эти попытки то ли вывести на откровенность, то ли продиктовать свою волю, наплевав на мои чувства. Я не понимала, что движет им, и от этого было страшно.