Слепой Орфей
Шрифт:
– Ее нет? – полуутвердительно спросил Грошний.
– Нет.
– Ну и хорошо…
Стежень скрипнул зубами. От выражения его лица даже Дмитрию стало не по себе. Грошний поспешно отвернулся. На столе стоял телефон. Обычный. Грошний машинально снял трубку… Странно! Работает.
– Глеб,– сказал он,– я звоню Кириллу?
Стежень кивнул.
Игоев отозвался мгновенно. Словно ждал.
– Здесь бойня,– сразу сообщил Грошний.
– Виктор? Марина?
– Виктор мертв, Марины нет.
–
– Может…
– Быстро уезжайте!
– Уходим,– произнес Грошний, положив трубку.
Стежень кивнул.
Но вместо того, чтобы убраться подальше, Стежень доехал до шоссе, а у поворота съехал с дороги и загнал машину в лес. Тускло-зеленая «Нива» сразу потерялась среди припорошенных пылью сосен.
– Пропустим боевиков,– пояснил он.– Команду номер два.
– Почему два? – удивился Стежень.
– Потому что команду номер один покрошили эдак за час до нашего появления.
– Это которые на «чероки»? – напряг извилины Дмитрий.
– В точку.
Ждать пришлось недолго. С ревом и визгом, еле вписываясь в поворот, с шоссе на частную дорогу хлынула целая автоколонна. Автобус, три джипа, «мерс» и даже один каплеобразный инкассаторский бронеавтомобиль. Еще не осела поднятая колесами пыль, а Стежень уже выкатил «Ниву» на трассу и, не особо гоня, двинулся в сторону города.
Грошний встревожился. Как-то уж слишком быстро успокоился его друг.
– Глеб, может, прибавишь? – попросил он.
Стежень покачал головой:
– Уже можно не спешить. Тех, кто увез Марину, мы не догоним. Но ты не напрягайся, вряд ли ее тронут.
– Почему ты так уверен?
– Я думаю, то, что мы видели,– работа опричников Морри. А Морри цену Марины знает.
– И какова же ее цена? – сердито спросил Грошний.
– Ее цена – я.
Выстрела не последовало. Палец соскользнул со спускового крючка, горячий ствол перестал упираться в щеку, и тут же грубая рука ухватила Марину за плечо, рывком подняла на ноги. Ни слова не говоря, человек поволок ее из комнаты. Марина не сопротивлялась, она была в шоке.
По галерее сновали люди с автоматами. Все чужие. Свой, охранник, висел на перилах. Кровь из прошитого пулями тела уже перестала течь.
Человек, который волок Марину, толкнул ее в руки другому.
– Куда ее? – спросил тот.
– Вниз!
Наверху гремели выстрелы. Марина сидела на кафельном полу, прижавшись к серому боку стиральной машины. Кто в кого стреляет, она старалась не думать. Она не верила, что пришла помощь. И нисколько не удивилась, когда за ней спустился один из убийц.
Все они собрались в холле. Марина удивилась: их оказалось только
Взгляд Марины упал на охранника с простреленной головой. Женщина поспешно отвернулась, ей стало дурно. Желание смотреть по сторонам пропало напрочь.
Со двора донесся шум мотора.
– На выход! – скомандовал один из налетчиков.
Трое тут же подхватили покрывало, на котором лежал раненый, четвертый толкнул Марину к выходу.
Во дворе стоял катафалк.
Раненого переложили на носилки и погрузили в заднюю дверь. Остальные, в том числе и Марина, вошли обычным порядком. Водитель тут же завел мотор. Автобус выкатился из ворот.
– Куда вы меня везете? – набравшись мужества, спросила Марина.
Ответом была пощечина.
Марина заплакала.
Грошний, пыхтя, отжимался от пола. …Двадцать восемь, двадцать девять… тридцать семь… Все еще смуглый и тощий, он уже не напоминал фараонову мумию. Наросло чуток мяса… Сорок один, сорок два…
Стежень, холодный, сосредоточенный, пил травяной Кириллов чай. Ждал.
Дмитрий закончил отжиматься, улегся на тренажер, залязгал…
– Димон, прекрати Бога ради! – не поворачиваясь, процедил Стежень.
– Нет вопросов.
Грошний уже успокоился. По легкости характера он запросто передоверил ответственность. Ни разу не было такого, чтобы, взявшись, Кир и Глеб не сдюжили.
А вот у Стежня такой абсолютной уверенности не было. Он твердо знал: за все надо платить. Причем две вещи в мире стоят дороже всего: любовь и жизнь. А потерять… Вот она была и нет…
Сосредоточившись, он собрал в комок силу и послал ее… в никуда.
«Значит так, да?» – ярость колыхнулась внутри.
Сталкер Глеб Стежень стал уязвим.
Он запустил пальцы в бороду, рванул, чтобы было больно и…
Нет, так нельзя. Надо успокоиться. Надо что-то изменить. Не внутри, так снаружи.
– Димон, где твоя бритва?
– В мыльной… пых, пых… Найдешь?
– Найду.
Стежень встал, поглядел в зеркало… Да, все правильно.
Через пять минут он вернулся. Там, где раньше была борода, кожа была светлее.
Грошний прошел мимо, не глядя, зашумел душем.
Стежень выплеснул остывший чай, налил новый.
Пришел Игоев.
Глянул на бритого Стежня, ничего не сказал, сел. Глаза красные, веки набрякли, мешки под глазами, устал.
«Надо ему почки подработать»,– по профессиональной привычке подумал Глеб.
– Сегодня вечером я подключаю к делу еще одного человека,– сказал он.
– Кого?
– Ласковина.
– Это который ученик Славы Зимородинского? – уточнил Стежень.