Слепой поводырь
Шрифт:
– И за что же господь послал ему такой конец? – покачав головой, произнёс негоциант.
– Пути Господни неисповедимы. Призвал Всевышний несчастного на Божий суд… – грустно выговорил сосед Ардашева и вернул газету.
Трагичная новость настолько опечалила ездоков, что до самого Ставрополя они не проронили ни слова.
От села Татарского дорога шла серпантином к лесу Угольному, прозванному так ставропольцами из-за древесного угля, добываемого там для утюгов и самоваров. Наконец, пройдя недостроенный участок пути, колёса кабриолета вновь побежали по
Город встретил коляску пылью, щебетаньем птиц, шумом тарантасов и колокольным звоном. Конечным пунктом поездки были Тифлисские ворота, выстроенные в честь славной победы русского оружия над армией Наполеона. Когда-то они были восточной заставой города от набегов горцев. Кавказская война закончилась, и теперь триумфальная арка стала городской достопримечательностью. Ещё недавно здесь собирался обоз экипажей обывателей, следовавших на воды под охраной казаков.
Распрощавшись с попутчиками, Клим нанял извозчика и через десять минут он уже открывал калитку нового родительского дома на Барятинской.
Глава 3
Родные пенаты
– Встречай, мать, гостя! – обнимая сына, молвил слегка полный мужчина шестидесяти трёх лет с бакенбардами, густыми седыми усами и заметной проплешиной. Пантелей Архипович Ардашев был одет в длинный коричневый шлафрок с атласными отворотами поверх нательной рубахи. Под полами виднелись загнутые носы восточных чувяк.
– Климушка! – взмахнула руками Ольга Ивановна Ардашева, женщина пятидесяти восьми лет в белом чепце и длинном сером платье простого покроя. Её открытое и доброе лицо ещё сохранило остатки былой красоты. – А что ж ты телеграмму не прислал? Мы бы подготовились. А то вот горничную на базар отправили. Но ничего, я и сама на стол накрою.
– Не хотел вас беспокоить, – целуя родителей, ответил Клим. – Хоромы, вижу, вы знатные отгрохали! Молодцы!
– Да уж старались!
Неожиданно к Климу подбежал щенок тёмно-коричневого окраса с белым пятнышком на лбу и, остановившись в нерешительности, вдруг трижды протявкал.
– А это что за бутуз?
– Ты же знаешь нашего отца – доброе сердце. Возвращался после заседания думы и подобрал где-то этого брошенку. Он почти умирал. Клещи заели. Вылечили, отмыли, откормили. Назвали Громом. Двор без него теперь не двор.
Клим поманил щенка. Тот с опаской приблизился. Ардашев почесал его за ухом, и пёс потёрся мордочкой о ногу гостя.
– Признал! – обрадовалась мать.
– Можешь считать, что Гром принял тебя в нашу семью, – добавил старший Ардашев.
– Какие новости? Рассказывайте.
– Родитель твой имение в Медвеженском уезде продал купцу Дёмину, – горько вздохнула матушка.
– Да зачем оно мне? А в Ставрополе интересные дела намечаются. Завод собираются строить по производству земледельческих орудий. Я стал одним из пайщиков. И кое-что осталось на чёрный день.
– Ох и рисковый у тебя отец, – покачала головой Ольга Ивановна.
– Да что же мы стоим? Пройдём в дом, сынок. Посмотришь хоть какую комнату мы тебе приготовили. Вернее, даже не комнату, а кабинет!
Не успел Клим вступить за порог, как перед ним возник долговязый молодой человек с длинными редкими волосами, жиденькими усами и такой же бородкой. На правой стороне носа, чуть выше кончика, точно муха, взгромоздилась чёрная бородавка. Незнакомец был одет в серый подрясник и совершенно бос. Он протянул руку и сказал:
– Позвольте рекомендоваться – Ферапонт Благонравов.
– Клим! – ответил на рукопожатие гость.
– Ферапонт у нас обретается, в твоей комнате. Вторую кровать мы туда уже занесли. Вместе вам веселее будет, – сообщил отец. – Ты же не против?
– Нет, – выговорил Клим, сожалея в душе, что делить комнату придётся с незнакомцем, который напоминает дьячка. И эта мимолетная грусть, промелькнувшая на его лице, не скрылась от внимания молодого человека в церковном одеянии, который робко заметил:
– А может, лучше я съеду?
– Я тебе съеду! – погрозив пальцем, выговорил Пантелей Архипович. – Ни в коем случае! А кого я буду в шахматы обыгрывать?
– Сына.
– Ага, – почесав нос, недовольно буркнул старший Ардашев, – обыграешь его… Помнится, последний раз я ему ставил мат, когда он учился в пятом классе.
– Сынок, мы тебе не успели написать, – начала объяснять Ольга Ивановна, – Его преподобие, настоятель Успенского храма, был у нас на новоселье и пожаловался, что Ферапонтушке жить негде. Родитель твой предложил поселить его у себя без оплаты, но с одним условием: Ферапонт обязан играть с ним в шахматы, когда тот его попросит. Таков уговор. Азартными играми увлекаться ему вера не позволяет, а в шахматы – пожалуйста. Только выяснилось, что Ферапонт никогда шахмат не видел. Но отец от своего не отступил, учит его сим премудростям, а правильнее сказать – мучает.
– Ну уж ты краски, матушка, не сгущай. Нисколько я его не принуждаю. Он парень смышлёный. Духовную семинарию окончил с отличием и древнюю игру освоил быстро. Будет жить у нас, пока не обвенчается. Только после этого отец Афанасий имеет право рукоположить его в диаконы. Но вот загвоздка – достойной невесты у него на примете нет. Поэтому он и служит пока псаломщиком в Успенском храме и вполне успешно сражается со мной на шестидесяти четырёх клетках.
– Если бы успешно, – вздохнул Ферапонт. – Вы, Пантелей Архипович, без ферзя со мной играете, а я даже вничью ни одной партии с вами не свёл.
– Будет тебе, друг мой, прибедняться! – махнул рукой отец и вновь обратился к Климу: – Давеча я дал ему решить шахматную задачку – «Бегство Наполеона из Москвы в Париж», которую наш русский мастер Александр Дмитриевич Петров продемонстрировал петербургскому генерал-губернатору Милорадовичу в 1824 году.
– Мат в 14 ходов? Поле b1 символизирует Москву, h8 – Париж. Чёрный король, если я не ошибаюсь – Наполеон, а белый – Александр I? – спросил Клим.
– Ты её ещё помнишь?
– Белые кони это казаки Платова, диагональ h1 – a8 – река Березина, так?