Слепой стреляет без промаха
Шрифт:
– И вы действительно считаете, что нам необходим именно русский механик-водитель?
– Увы, сеньор генерал, – по-прежнему глядя прямо перед собой, вздохнул Суарес, – это так. И не просто русский, а знакомый с данной конкретной моделью. На этом настаивают члены экипажа, но дело не столько в них, сколько в том, что это представляется действительно необходимым. Танкистов хватает и у нас, но без специальной подготовки управлять этой машиной – то же самое, что, получив лицензию на пилотирование легкомоторного самолета, сесть за штурвал современного сверхзвукового истребителя.
– На этом тоже настаивает экипаж?
– Увы, нет. – Майор снова горестно вздохнул. – Я понимаю, что вы имеете в виду. Меня первым делом посетила та же мысль: что они просто хотят максимально усложнить нам жизнь в отместку за… за все. Поэтому, не вняв их
– Превосходно, – сказал генерал. – Результаты вашей деятельности просто поражают воображение, Умберто. Признайтесь, амиго, как давно вы начали работать на ЦРУ? Вам хотя бы хорошо платят? Если да, я, пожалуй, подумаю о том, чтобы присоединиться. Получать деньги сразу от двух хозяев только за то, что с важным видом валяешь дурака у всех на виду и портишь все, к чему ни прикоснешься – это, должно быть, не только легко и приятно, но еще и довольно весело.
– Сеньор генерал, я…
– Молчать, – ровным голосом приказал Моралес, и майор послушно умолк на полуслове. – Мне не нужны ваши оправдания, тем более что я отлично знаю все, что вы можете сказать. Вы неплохо выучили русский язык, но не потрудились хотя бы поверхностно изучить русских. Среди них встречаются экземпляры, и притом нередко, которые реагируют на предложения, подобные сделанному вами, именно так, как отреагировал этот танкист: ударом в зубы. Это следовало знать, и нужно было, как минимум, держаться подальше – там, где он не смог бы достать вас кулаком. Да еще в присутствии нижних чинов! Но все это чепуха по сравнению с тем, во что вылилась ваша оплошность. Черт вас подери, майор, вы даже не представляете, во что меня втравили! И не просто меня – страну, которой служите.
– Я…
– Молчать! Русский механик-водитель, знакомый с данной моделью – вы понимаете, кто это? Верно, амиго, это всего-навсего еще один испытатель с Уральского вагоностроительного завода – того самого, который мы так ловко оставили с носом. И что прикажете делать в этой ситуации? Отправить запрос в официальном порядке, через посольство, или как-то иначе попросить русских прислать нам недостающего члена экипажа мы не можем – положение и так балансирует на грани серьезного международного скандала, а тут еще возникшая благодаря вам необходимость объяснять, куда подевался механик-водитель. И что нам остается? Не знаете? Не скрипите мозгами, следите лучше за дорогой. Могу вас немного утешить: все необходимые шаги уже сделаны, нужный нам человек прибудет со дня на день. Я обратился к серьезным, проверенным людям, которые зарабатывают себе на хлеб с маслом как раз тем, что устраивают подобные дела. Повторяю, эти люди заслуживают доверия, но они работают не в вакууме. Даже им не под силу сделать механика-водителя, хотя бы издалека видевшего эту машину, из собственного ребра или за неделю вырастить его в пробирке. Русские сейчас наверняка ломают голову, пытаясь придумать способ тихо и незаметно свести с нами счеты. И я уверен, что они постараются использовать шанс, который вы им дали, просто позволив какому-то трактористу разбить себе лицо. Поэтому человек, который вскоре прибудет из России, почти наверняка окажется вовсе не механиком-водителем. Или, как минимум, не только механиком-водителем. Кем же еще, спросите вы, и я с легкостью вам отвечу: шпионом.
– Клянусь, я не спущу с него глаз! – горячо пообещал майор Суарес.
Он был далеко не глуп и вполне мог самостоятельно продумать все последствия такого рядового, казалось бы, события, как недавняя драка на полигоне. Мог, да, но совсем этого не хотел. Допущенная им оплошность была пустяковой, и усугубило ее не его поведение, а отвертка, не ко времени оказавшаяся в руке у дурака-механика. Пара неосторожных слов, удар по лицу, который можно было предвидеть, а предвидя, предотвратить, нижний чин с отверткой, не посчитавший нужным держать в узде свой горячий латиноамериканский темперамент –
Надеяться оставалось только на доброе расположение генерала Моралеса, который при желании мог сделать вид, что ничего не заметил, а если и заметил, то не считает происшествие таким уж катастрофическим, а вину майора – столь огромной, что на нее так уж и нельзя закрыть глаза. В самом деле, почему бы и нет? Он виноват, и с этим бесполезно спорить. Но, во-первых, провинился он не по злому умыслу, а в результате недоразумения: кто же мог знать, что эти северные медведи на поверку окажутся горячее никогда не отличавшихся кротостью нрава местных жителей? А во-вторых, так или иначе, разбираться с последствиями придется не ему, а кому-то другому, обученному решать подобные вопросы и гораздо более высокопоставленному, чем майор Суарес. И поскольку взять с него в этой ситуации нечего, стоит ли его слишком сурово наказывать? Словесная выволочка наподобие полученной только что – это было именно то, на что в глубине души рассчитывал сеньор Умберто, и теперь, когда настало время давать обещания, он наконец-то почувствовал под ногами твердую почву.
Так, по крайней мере, ему показалось.
– Я стану его тенью, – добавил он для пущей убедительности, – и буду следовать за ним по пятам днем и ночью!
– Вряд ли в этом возникнет необходимость, – рассеянно ответил генерал Моралес. – Я сам присмотрю за ним. Да и настоящего присмотра, думаю, не потребуется. Его дело – управлять танком и учить этому наших водителей. Пусть занимается этим, и пусть смотрит по сторонам сколько душе угодно. Что он может увидеть такого, чего не видел у себя в России? Украсть у нас и вывезти обратно на Урал завод вместе с технической документацией и опытным образцом машины ему не под силу, а остальное не имеет значения. Пусть вынюхивает на здоровье, а мы постараемся, чтобы у него сложилась именно та картина, которая устраивает нас.
– Как с тем американцем? – с понимающим видом уточнил майор.
– Да, как с тем американцем. К этому даже не придется прилагать каких-то особенных усилий. Вдоволь насмотревшись на вас и ту банду имбецилов, которой вы командуете, он самостоятельно придет к заключению, что без постоянной технической и кадровой поддержки со стороны России завод просто зачахнет, как растение без солнечного света. Оборудование сломают и разворуют, секретную техническую документацию пустят на самокрутки с марихуаной, а единственный сошедший с конвейера танк украдут и продадут какому-нибудь колумбийскому картелю, главарь которого будет для собственного удовольствия гонять на нем по пересеченной местности, пока не утопит в болоте… Это заключение никого не удивит, поскольку будет целиком соответствовать бытующему в так называемом цивилизованном мире классическому представлению о латиноамериканцах.
– А если он не поверит? Если придет к другим выводам? – рискнул предложить альтернативный вариант майор Суарес.
– Поверит, – сказал генерал. – Должен поверить, потому что это правда. И нам придется немало потрудиться, чтобы эта правда осталась в прошлом, иначе рано или поздно она нас просто раздавит. Когда Соединенные Штаты окончательно подомнут под себя весь Аравийский полуостров, им придется решать, кто станет следующим – Африка, Азия или Латинская Америка. И мне хочется, чтобы, глядя в нашу сторону, они видели могучий бронированный кулак, который одним ударом сотрет в порошок их наземную группировку. Поэтому надо сделать все, чтобы русский шпион нам поверил. А если все-таки не поверит, мы его просто шлепнем и станем ждать следующего, comprende?
– Я понял, сеньор генерал, – сказал Суарес. – И сделаю все, что от меня зависит…
– Вам давно следовало научиться мыслить масштабно, – перебил его Моралес, – государственными категориями. Вы не просто майор вооруженных сил Венесуэлы, не тупой исполнитель. Вам доверили очень ответственный участок работы, а вы ее фактически провалили. Поэтому на вашем месте я бы воздержался от громких фраз и обещаний. Из ваших уст в данный момент они звучат не слишком убедительно, и я, положа руку на сердце, еще не решил, как с вами поступить. Вы меня очень разочаровали, Суарес. Очень!