Слепой. Большой куш

Воронин Андрей

Шестаков не хотел, чтобы именно первый бокс вызвал там беспокойство. Он подал с клавиатуры новую команду, затормаживая все пять «картинок» из пяти расположенных друг за другом помещений для досмотра и разгрузки.

Этого уже невозможно не заметить, даже если дежурные перекидываются в картишки. Теперь точно начнется переполох, скоро весь огромный комплекс загудит, как растревоженный улей.

Почти одновременно с Шестаковым сработал Гога – открыл металлическую дверь к соседям. Фирма, которая разгружалась во втором боксе, оказалась не такой привередливой по части влажности в главном зале – из черной,

похожей на катафалк, машины уже вынесли и подняли наверх все тщательно упакованные ювелирные изделия.

Водитель «катафалка» так и не понял, надо ли ему выезжать отсюда или машину можно оставить в боксе, как в гараже. На свое счастье он отправился выяснять этот вопрос – в помещении остался только один охранник комплекса, которому, по сути, нечего было охранять.

До сих пор охранник держался на почтительном расстоянии от «катафалка», но теперь мог позволить себе подойти вплотную и с любопытством осмотреть салон. Через кирпичную стенку он не расслышал ни одного слишком резкого и необычного звука – гул заработавшего движка, конечно, не мог его встревожить.

Он поднял голову только тогда, когда распахнулась металлическая дверь. В проем заскочили сразу двое. Щуплый человечек с прилипшими ко лбу завитками волос прямиком кинулся вперед, к следующей двери. Второй, покрепче, в черной майке без рукавов выбросил вперед руку и выстрелил с негромким хлопком.

Охранник получил пулю в переносицу. Кровь брызнула на толстое стекло «катафалка» и струйками потекла вниз по гладкой черной дверце.

Каждый из банды понимал – вот-вот должен прозвучать сигнал тревоги. Он многократно дублируется и бесполезно пытаться блокировать его через главный охранный компьютер или перерезать где-то жилу кабеля. В эту секунду все зависело от Гайворонского, Гога должен был открыть дверь без задержки, как открывают незапертую дверь поворотом ручки. Он будто взвалил ее вес на себя – от напряжения вздулись вены на висках, вытаращились глаза. Еще одно движение «эксклюзивной» отмычкой, и язычок замка благополучно убрался внутрь.

Тут по зданию заверещала сигнализация. Все могло сорваться в последний момент. Достаточно было захлопнуть дверь броневичка, и тут же срабатывал сложнейший кодовый замок. Даже если под дулом пистолета оба хранителя секрета, ответственные сотрудники «Carrier», стали бы снова открывать замок, они не смогли бы сделать это мгновенно. Процедура специально была задумана конструкторами как достаточно долгая. Поднятая по тревоге охрана успела бы перекрыть все пути.

Но в дверях как раз стоял человек со вторым по счету плоским коробом в руках. Первый короб с бриллиантами в бархатных гнездах он уже передал сотруднику, который должен был нести его в зал.

Представительный мужчина с седой шевелюрой судорожно толкнул дверь. Она ударилась о локоть человека с коробом, не успевшего ни нырнуть внутрь броневичка, ни отскочить в сторону. В следующее мгновение обоих свалили на пол несовместимые с жизнью ранения в голову. Застрелены были еще два охранника, один из которых успел выхватить пистолет. Раненого полицейского быстро оглушили.

Ворота на выезд успели уже заблокировать, но Вождь заранее это учел. Закинув два короба с продукцией «Carrier» обратно в броневичок, шесть членов банды, включая главаря, быстро забрались туда, упаковались, как сардины в консервную банку.

Последним протиснулся Шмайсер, перед тем, как захлопнуть дверцу, он бросил разом все три гранаты – боевую и газовые. На запирание замок сработал быстро, гидравлическое устройство моментально задраило дверцу.

Взрыв у ворот все почувствовали по тому, как тряхнуло броневичок, но выброс слезоточивого газа заметил только Деготь, взявший в свои руки руль. Узкая щель замутилась белым, трудно было разглядеть насколько ворота повреждены.

Шумахер все еще оставался в третьем боксе. По коридору уже топали ботинки, но сюда пока никто не ломился. Все знали, что груз у «Carrier» самый ценный, никто не сомневался, что цель грабителей находится в боксе номер один.

До сих пор Шумахер ждал, пока откроется сквозной просвет. Теперь настал его черед проявить свой водительский талант. На крохотной свободной площадке он вывернул руль, резко накреняя набок облегченную версию броневика. Только таким образом машина вписалась в проем между соседними боксами, проскочила из первого во второй, из второго в третий.

Еще один вираж в сторону подорванных ворот. На этот раз вслепую, в белом плотном дыму слезоточивого газа. Шумахер рассчитывал прорваться сквозь дыру с первого раза, но это ему не удалось – машина зацепила рваный край металлических роллет.

Будь она потяжелей – смяла бы этот край и прорвалась на оперативный простор. Но силы удара не хватило. Копию, где все держалось на соплях, отбросило назад.

Глава 8

Миша Шестаков… Глебу не нужна была фотография, чтобы вспомнить бывшего сослуживца. Они только дважды сталкивались по работе – младшими офицерами в восьмидесятые годы, когда Слепому еще не сменили биографию и внешность, и был он штатным сотрудником. Тогда его использовали на разных заданиях, не всегда опасных для жизни.

Первый «стык» случился в Берлине, куда в правление «кремлевского старца» Черненко привезли на обмен диссидента-правозащитника. Кроме знаменитого обмена Луиса Корвалана, были и другие обмены, менее известные публике. Тогда в Берлине случился последний по счету.

Очкастого кандидата наук по фамилии Айхенвальд меняли на толстогубого негра – лидера одной из компартий на Юге Африки. По этому случаю в Берлин вылетело больше десятка сотрудников КГБ и почти столько же цэрэушников. Сиверову показалось, что сам обмен был всего лишь предлогом неплохо провести время в загранкомандировке.

Для него и Шестакова это были совсем другие часы и дни. Их нельзя было назвать особо напряженными – провокаций не предвиделось ни со стороны американцев, ни, тем более, со стороны бледного, мучимого язвой желудка Айхенвальда. Но оставлять диссидента в одиночестве нельзя было ни на минуту. Глеб и Михаил сидели в самолете справа и слева от кандидата наук, в том же расположении перемещались по улицам Берлина на заднем сиденье автомобиля. Жили втроем в двухместном номере гостиницы.

Ответственные лица с той и другой стороны не спешили с обменом. И тех и других ждала в родном ведомстве выматывающая работа с бумагами, нервотрепка с вызовами к начальству. Здесь они чувствовали себя почти на каникулах, проводили встречи и согласования в гостиничных ресторанах.