Слепой. Приказано выжить
Шрифт:
Со стороны это выглядело так, словно ребята и впрямь приехали сюда, чтобы выбросить накопившийся дома мусор. Глеб уже начал понимать, что означают все эти странные действия. Замысел майора был прост до примитивности — прост, как все гениальное. С кем-то другим это вполне могло сработать, но Глеб был не кто-то другой, и забывать об этом Полынину не следовало.
Опорожнив сумку, Леха забросил ее в кузов, запрыгнул следом и с неслышным на таком расстоянии лязгом захлопнул за собой двери. Микроавтобус тронулся, пересек, двигаясь почти точно по собственным следам, дно карьера и принялся с недовольным рычанием штурмовать крутой подъем. Глеб подождал, пока он окончательно скроется из вида, и осторожно встал
Убедившись в этом, Глеб вернулся к мотоциклу. Срезанные им калиновые ветки еще не успели пожухнуть, и он заметил, что кое-где на них уже раскрылись бутоны, выбросив крошечные белые лепестки соцветий. Сожаление о загубленной красоте было мимолетным; мощный двигатель злобно взревел на высокой ноте, обутое в гоночную резину заднее колесо выбросило из-под себя фонтан земли и вырванной с корнями травы, и мотоцикл, как застоявшийся рысак, вырвался на дорогу.
Осторожно съехав по крутому спуску, Глеб снова дал газ и вскоре аккуратно, чтобы не оставлять в песке лишних борозд, затормозил в метре от вырытой бритоголовым Лехой ямы.
На дне он увидел именно то, что ожидал: россыпь пустых бутылок и мелкого мусора поверх кое-как набросанной кучи сырого комковатого песка. Из-под песка кое-где выглядывал черный полиэтилен, при невнимательном рассмотрении тоже способный сойти за мусор, и Глеб подумал: правильно, а какое еще рассмотрение тут может быть? Кто, кроме бомжей, которые заведомо не в счет, станет внимательно изучать мусор на дне вырытой в заброшенном песчаном карьере ямы?
Вниз он спускался осторожно, по-стариковски, чтобы невзначай не наступить на то, что скрывалось под тонким слоем рыхлого песка. Опустившись на корточки в углу ямы, смел рукой в перчатке мусор, разгреб песок и вынул из кармана складной нож. Выброшенное пружиной лезвие с негромким металлическим щелчком выпрыгнуло из рукоятки и с характерным звуком взрезало черный полиэтилен. На мгновение Глеб оторопел, поскольку меньше всего ожидал увидеть в образовавшейся прорехе ножку обыкновенного пластикового стула, какими меблируют временные навесы дешевых летних кафе.
Мысль о том, что «кураторы» просто-напросто его разыграли, заставив копаться в мусоре, пока где-то в другом месте происходит что-то важное, мелькнула и пропала, когда, немного расширив отверстие, Глеб увидел ногу в серой брючине и поношенной рыжей сандалии. От видневшегося под сандалией черного носка ощутимо попахивало, на кончике большого пальца виднелась дырочка, которой уже не суждено было разрастись до размеров прорехи, в которую без труда пролазит весь палец.
Дырка в носке по недосмотру может появиться у любого человека, будь он хоть президент, хоть император. Но почему-то именно это крошечное отверстие в истончившейся синтетической ткани подсказало Глебу, кого похоронили в этой песчаной яме вместе с пластиковым стулом.
Дешевая алюминиевая трость со стертым об асфальт резиновым наконечником и магазинный пакет со скудным пенсионерским набором продуктов подкрепили его догадку, и он уже не удивился, когда, взрезав перемотанный прозрачным скотчем черный полиэтилен до конца, увидел залитое свернувшейся кровью, обезображенное выстрелом в упор мертвое лицо отставного особиста Саблина по прозвищу Чапай.
Как аукнется, так и откликнется, снова подумал Глеб Сиверов, сводя вместе края разрезанной пленки и нагребая сверху комковатый сырой песок. Тяжесть висящего в наплечной кобуре пистолета, настолько привычная, что уже не воспринималась сознанием, вдруг властно напомнила о себе, и Глеб мысленно сказал «Стечкину»: подожди, осталось совсем недолго.
Филер не солгал, говоря, что долго ждать не придется. Картинка в левой половине монитора, изображавшая «крайслер» с мигалкой на крыше, оставалась почти статичной. Двигался на ней только водитель генерала Васильева, который, выйдя из машины, прохаживался взад-вперед с дымящейся сигаретой в ожидании своего высокопоставленного пассажира. На правой половине экрана изображение менялось по мере того, как Мент перемещался из поля зрения одной камеры в радиус действия другой. Камеры поворачивались, сопровождая движущийся объект, так что в момент переключения и некоторое время после него Пермяков видел Васильева спереди, в лицо. Картинка успела смениться дважды, на что ушло чуть больше минуты, когда начались события.
Как это порой случается, события были долгожданными, а начались неожиданно. Андрей Родионович, разумеется, сообразил, что именно хочет показать ему Филер, но все равно едва-едва не вздрогнул, когда в кадр на приличной скорости влетел, заставив Мента испуганно шарахнуться, и резко затормозил в двух шагах от него черный «БМВ».
Возможно, эта машина была знакома генералу Васильеву, а может быть, он, несмотря на заверения Политика, продолжал ожидать покушения. Этого Андрей Родионович не знал, как не знал и того, есть ли у Мента при себе оружие. Как бы то ни было, внезапное появление на сцене черного «бумера» напугало Васильева, и, испугавшись, он решил не принимать бой, избрав самый простой и надежный способ пассивной обороны — бегство.
Побежал он не в парк, как поступил бы на его месте любой здравомыслящий человек, а вдоль аллеи, к парковке, как будто и впрямь рассчитывал потягаться с «БМВ» в скорости и удрать от мощной иномарки на своих двоих. Это лишний раз убедило Политика в правильности вынесенного приговора: Мент не то уродился дураком, не то катастрофически поглупел от страха, а таким людям не место в теневом правительстве, которое намерено в скором времени выйти на свет и стать официальным.
Генерал успел пробежать всего два или три метра, когда из открытого окна машины высунулась рука с пистолетом. У пистолета был непривычно длинный и толстый ствол, и Политик, который редко имел дело с оружием и еще реже смотрел по телевизору фильмы соответствующего содержания, не сразу сообразил, что это глушитель. Пистолет плюнул убегающему Менту в спину едва заметным на экране белесым дымком, отброшенная отдачей рука в черной кожаной перчатке коротко подпрыгнула вверх. Васильев запнулся на бегу, незаконченным жестом потянулся к затылку, тяжело упал на колени и мягко, безвольно, как лишившийся опоры мешок с отрубями, повалился лицом в асфальт.
«БМВ» тронулся с места и подъехал к распростертому на дороге телу вплотную, загородив его от камеры. Дверца распахнулась, и из машины выбрался водитель — рослый, плечистый гражданин в мотоциклетной кожанке и скрывающей лицо трикотажной маске. Держа пистолет в опущенной руке, никуда не торопясь, он спокойно обошел машину, открыл багажник, достал оттуда черный пластиковый мешок на «молнии», какими пользуются медики для перевозки трупов, и, расправляя его на ходу, все так же неторопливо направился туда, где лежал Мент, отныне, как и мечтал Андрей Родионович Пермяков, имевший полное право именоваться покойным.
Обогнув «БМВ», стрелок остановился. Зрителям в этот момент были видны только его голова и часть спины, остальное скрывала крыша машины. Человек в маске сделал движение, и его правое плечо коротко, резко дернулось.
— Контрольный в голову, — выдал никому не нужный комментарий Буров. — Что ж, по крайней мере, своих ошибок парень не повторяет.
— Это Молчанов? — указав на экран, заинтересованно спросил Политик.
— Где? — преувеличенно изумился Филер.
На экране действительно никого не было, потому что как раз в это мгновение стрелок наклонился, полностью скрывшись из вида.