Слепой

Милтон Анна

Да и какие могут быть проблемы у избалованной девчонки, верно? Ведь у нее есть все, но это все - ненастоящее.

Мои размышления прервал папа. Он громко захлопнул за собой дверцу и положил на задние сидения огромный букет красных роз. Это для Елизаветы Григорьевны - моей классной руководительницы. Эта женщина никогда мне не нравилось, но для хороших оценок приходилось делать вид, что я ее безумно люблю.

– Я же включил обогреватель, - пробормотал папа.
– Тебе все еще холодно?

Я дрожала, но не потому, что замерзла. Это была дрожь волнения.

–

Нет, - сказала я.
– Просто немного переживаю.

Папа изогнул правую бровь, но взгляда на меня не перевел, продолжая сосредоточенно смотреть на дорогу.

– Ты переживаешь? Прости, я не ослышался?
– он усмехнулся, а я закатила глаза.

– Это не смешно, - буркнула я.

– Ты же моя дочь. Ты не можешь переживать из-за такой ерунды, как первое сентября, - сказал папа.

Это было так. Но все же я испытывала волнение. Во-первых, я давно не видела своих друзей и с нетерпением ждала встречи с ними. Во-вторых, в конце этого года мне нужно будет сдавать ГИА. Хотя последнее не должно вызывать у меня сильного беспокойства, потому что я была уверена в том, что мне хватит мозгов для этих экзаменов. Конечно, если что-нибудь не случится, и я не потеряю голову…

– Ах, да, твоя мать звонила, - как бы невзначай проронил папа.

Мне дико не понравилось то, с каким тоном он произнес слова «твоя мать». И я хотела сказать об этом вслух, но промолчала. Не хотелось сейчас ругаться с ним. Настроение и так оставляло желать лучшего.

Я никогда не понимала, почему папа испытывал такое острое недоверие к ней. Да. Он держал на нее обиду за то, что она бросила его и уехала к другому мужчине. Да. Он ненавидел ее из-за этого. Но бояться, что я могу уехать к ней? Глупо. Этого никогда не случится. Если бы я хотела, то меня бы уже давно здесь не было. Только как мне объяснить ему это?

– Когда?
– спросила я.

– Вчера, - с неохотой отозвался папа.

Во мне все напряглось.

– Почему ты мне сразу не сказал?
– я постаралась сохранить спокойствие в голосе.

Он издал тяжелый вздох. Мне не требовалось слышать то, что он скажет, потому что я прекрасно знала ответ. Папа бы сделал все возможное, чтобы навсегда прервать мое общение с мамой.

– Что она хотела?
– я медленно втянула в себя воздух.

– Поговорить с тобой, - быстро проговорил папа.

– Почему ты не позвал меня к телефону?

– Ты была в ванной.

Я фыркнула.

– Это не причина.

Папа нахмурился, и его лицо скривилось в недовольной гримасе.

– Позвонишь ей сегодня! В чем проблема?

Дабы окончательно все не испортить, я решила промолчать.

«Перестань волноваться. Перестань волноваться. Перестань волноваться» твердила я себе в мыслях, как заклинание. Но самовнушение не помогало, хотя в какой-то книжке я прочитала, что если о чем-то усиленно думать, настраивать себя на определенный лад, то обязательно так и будет.

Боже, какая это глупость.

***

Машина остановилась.

Сначала я посмотрела на папу, а затем медленно перевела взгляд в другую сторону. Вот и школа. У огромного трехэтажного здания собрались ученики, начиная от пятиклашек и заканчивая выпускниками.

С сегодняшнего дня я официально девятиклассница.

– Пойдем, - сказал отец.

Я заставила себя отвернуться от школы и снова посмотрела на него.

– Ты пойдешь со мной?
– удивилась я.

– Да, - кивнул он и попытался улыбнуться, но у него это плохо вышло.

Странно. Очень странно. Папа никогда не ходил со мной в школу на первое сентября. Сначала это делала мама, а потом, когда она уехала, сопровождать меня в этот знаменательный день вошло в обязанности папиной мамы - моей бабушки Ольги. Но последние три года школьные линейки я посещаю одна.

– Папа, - я улыбнулась.
– Тебе не кажется, что я уже большая для того, чтобы ходить с тобой на первое сентября?

Папа отчаянно пытался сохранить серьезное лицо, но не выдержал и расслабленно улыбнулся в ответ.

– Я просто хочу быть рядом, и мне надо кое о чем поговорить с директором и твоей классной руководительницей, - пояснил он.

– О чем?
– во мне тут же проснулось любопытство.

– О твоей учебе. Ничего такого, - папа беспечно отмахнулся. Он заглушил мотор и развернулся ко мне всем телом.

– А ты не мог бы поговорить в другой день? Ну, знаешь, не хочу, чтобы моя репутация крутой и независимой девчонки подорвалась, если меня увидят с тобой, - я попыталась завернуть правду в шутливую обертку. И, кажется, это сработало.

Папа рассмеялся, запрокинув голову.

– Ладно. Иди, - он тепло улыбнулся, и я сделала то же самое в ответ. Сегодня он был на редкость разговорчивый.

Я открыла дверцу, собираясь с духом.

– Цветы не забудь, - напомнил он.

Я потянулась назад, чтобы забрать букет.

– Позвони мне, как все закончится, - сказал папа, когда я выбралась из машины.

– Хорошо.

– Удачи.

Кинув ему прощальную улыбку, я сделала шаг назад, застыв с цветами в руках, и проводила взглядом отъезжающий «Мерседес». Когда в спину ударил порыв холодного ветра, я вернулась в реальность. Неуверенно повернувшись лицом к школе, я сделала медленный глубокий вдох, поправила юбку, блузку, провела рукой по волосам, немного пригладив их, и направилась вперед, к ученикам, среди которых находились мои друзья.

Несколько минут я искала в толпе знакомые лица, и наткнулась на одно.

– Алина!
– воскликнула Марина.

Марина Горева - моя лучшая подруга. Мы дружим с пятого класса, как только я перевелась в эту школу. Мы не виделись практически все лето. Наши родители дружат… точнее дружат только отцы. Мой папа сотрудничает с ее отцом, у которого тоже строительный бизнес.

Марина - настоящая красавица. Только внешне она является моей противоположностью. У нее темные волосы и темные глаза. У нас у обеих белоснежные улыбки. Она выше меня на несколько сантиметров.