Слепой

Милтон Анна

Я пришла к нему на кухню. Он взял с газовой плиты чайник и подошел к раковине. Включил воду.

– Иногда мне кажется, что ты видишь, - призналась я.

Я не видела лица Влада, так как он стоял ко мне спиной, но почувствовала, что он улыбнулся.

– За столько лет привыкаешь, - ответил он спокойно.

Влад поставил чайник на плиту и вышел из кухни.

– Пойдем в мою комнату, - сказал он мне.

Она находилась за дверью через гостиную прямо напротив кухни. Ого, эта квартира действительно огромная!

У

Влада была просторная комната с высоким потолком, одним узким окном, зашторенным темными плотными занавесками. В дальнем правом углу стояла двуспальная кровать с высоким деревянным изголовьем и пышным одеялом, которая так и манила запрыгнуть на нее. Почти всю левую стену занимали стеллажи с книгами. У него была собственная библиотека! Компьютерный стол, на котором ничего не лежало, шкаф, зеркало, покрытое толстым слоем пыли, так как у владельца комнаты не было возможности смотреться в него, и старое кресло-качалка у окна с аккуратно сложенным шерстяным пледом болотного оттенка.

Больше всего моим вниманием завладели книги. Их было очень много.

– Ты все читал?
– спросила я.

– Только половину, - поджав губы, ответил Влад.

Он стоял рядом со мной и громко дышал. Я решила осмотреться получше и прошлась по комнате.

– А что сейчас читаешь?
– между делом задала я вопрос.

– Эээ, ну, вряд ли ты знаешь об этой книге, - робко произнес он.
– Я предпочитаю серьезную литературу с философским уклоном.

– Да, я помню, - пробормотала я, проходя мимо кровати. В голове мелькнули картины воспоминаний того дня, когда я столкнулась с ним в школьном коридоре, и у него из рук выпали книги.
– И все же. Что за книга?

– «Я сижу на берегу». Рубен Давид Гонсалес Гальего.

Я остановилась. Да, я не слышала ни об этом авторе, ни о его произведениях.

– И как? Интересно?
– спросила я.

– Да.

– Можно я возьму почитать, когда ты закончишь?

Влад выпрямил спину и кивнул.

– Конечно. Можешь взять хоть сейчас. Я все равно ее уже читал.

– Если ты читал, то зачем делаешь это снова?
– усмехнулась я.

– Еще не разучились писать книги, которые хочется перечитывать бесконечно.

– А… как ты читаешь?

– Мне читает мама. Каждый вечер, - Влад тихо ухмыльнулся.
– Ну, а иногда, когда она занята, я слушаю аудиокниги, правда, мамин голос слушать приятнее.

Я закончила свое небольшое путешествие по комнате Влада у окна.

– О чем ты думаешь?
– спросил он, и я повернула голову, когда услышала его приближающиеся шаги.

– Как… - я негромко сглотнула, пытаясь подобрать правильные слова, но в голову ничего не пришло, поэтому спросила прямо.
– Как ты живешь со слепотой?

Я задавала себе этот вопрос каждый божий день.

Влад поправил темные очки и замер у кресла-качалки.

– Сложно, - с абсолютным спокойствием ответил он.
– Поначалу было просто

невыносимо. Больше времени ушло на то, чтобы привыкнуть к слепоте морально. Справившись с этим, я стал привыкать физически. Я не видел солнце, деревья, машины, дома, лица людей, их улыбки, глаза… Мне было ужасно страшно смириться с мыслью, что это навсегда. Но, знаешь, со временем стало как-то легче. Я привык к темноте. Она повсюду. Как будто я сплю, но все осознаю и чувствую.

Я издала подавленный вздох. В горле образовался ком рыданий.

– Хотя в том, что я потерял глаза, есть свои плюсы, - на лице Влада заиграла улыбка.
– Иногда хорошо не видеть то, чего ты не хочешь зреть. Я не вижу, как люди лгут друг другу в глаза, я не вижу, как они улыбаются, при этом ненавидя всем сердцем. Я не вижу слезы и грусть. Но с потерей зрения у меня обострились другие чувства. Слух, обоняние, осязание. Такая, можно сказать, компенсация за то, что я утратил, - Влад немного опустил голову.
– Единственное, о чем я жалею, что в мире столько прекрасных вещей, а мне не удастся увидеть ни одну из них.

Одинокая слеза скатилась по моей щеке.

– Ты плачешь, - огорченно сказал Влад, повернув голову в мою сторону.

– Нет, - я шмыгнула носом и небрежно смахнула слезу.
– Я не плачу…

– Обычно, когда у людей так дрожит голос, они плачут, - пробормотал он.
– Я не хотел тебя расстраивать.

– Нет, нет, что ты! Ты не расстроил меня!
– мой голос предательски колебался. И как бы я не старалась унять эту дрожь, ничего не получалось.
– Я… просто… я не могу представить, что бы делала на твоем месте. Как бы себя вела, понимая, что никогда не смогу увидеть снова… Это ужасно, - я перешла на шепот.

Влад тепло улыбнулся.

– Я верю, что доживу до того дня, когда люди придумают изобретение, с помощью которого незрячие обретут возможность увидеть мир. И тогда я открою глаза и увижу, как солнце во всем своем бескрайнем великолепии блистает и дарит людям свое тепло, и на ярко-голубом небе не будет ни единого облачка! Я верю, что увижу, как идет дождь, как ветер будет колыхать молодую листву деревьев, как в воздухе будут кружиться крупные хлопья снега. Я увижу родителей, целующих своих детей, влюбленных пар, которые будут держаться за руки… - Влад сделал глубокий вдох.
– Я увижу лицо своей мамы. И твое.

– Безнадежный романтик, - усмехнулась я, пытаясь остановить нескончаемый поток горячих слез.

Влад горько рассмеялся.

– Моя мечта всегда будет со мной. Она не здесь, - он указал на голову, - а вот здесь, - приложил руку на сердце.
– Я чувствую ее каждой клеточкой души. Она наполняет меня, помогает двигаться вперед и не оглядываться назад. Я никогда не перестану надеяться. Ведь какой смысл жить, если ни во что не веришь?

– Я бы все равно так не смогла, - промямлила я, вытирая слезы под глазами.