Слесарь 4
Шрифт:
Не близко, это да, так до соседнего порта тоже сорок километров добираться, при оказии лошадь придется бросать. Но, скорее всего, останется просто ехать дальше, вдоль берега, через маленькие городки, в которых точно не поменяешь королевские золотые с более-менее хорошим курсом. Если вообще поменяешь, ведь там они никому не нужны.
Четыре-пять ночевок и питание — как раз лошадка, при условии нормальной цены при продаже, легко отобьет эти расходы и еще двадцать золотых останется, местных, что особенно хорошо. А, так, тоже будешь сидеть неделю, в ожидании оказии, и оставишь лошадь просто так или за полный бесценок, притом, не поменяв деньги.
Решено. Еду своим ходом, любуюсь природой, оживающей от наступающей весны,
Подсознательно я понимаю, что хочу оттянуть время, когда окажусь на земле Сатора, отчетливо помню, как попал там в рабство и чего мне стоило себя освободить, биться, как дикий зверь на арене, чтобы быть сразу проданным в другое рабство и сколько пришлось убить народа, своих номинальных хозяев, чтобы и им доказать, что я — свободный человек. Ведь, ни за что бы в это не поверили, заносчивые дворяне и их верные слуги. Из-за такой темной истории и местные бандиты поимели ко мне интерес и пришлось срочно отбывать из королевства, зачем то, то ли из мести этим самым бандитам, то ли — из чувства мнимого благородства, разворошить весь осиный рой и самому успеть исчезнуть очень-очень на тоненького, счастливо избежав встречи с погоней.
Теперь никаких благородно-мстительных порывов, только забота о своем благополучии, хорошем сне и аппетите.
Так думал я, поменяв еще двадцать пять золотых в меняльной лавке и сразу же уехав из этого приятного для жизни города. Купил еще солидную золотую цепь с хорошим бриллиантом на подвеске, за пятьдесят пять королевских золотых и сразу повесив себе на шею. Проверил камень, берет немного маны, буду хоть так тратить деньги из тяжелой сумы на поясе, которая теперь зримо полегчала. Осталось еще примерно двести королевского золота и пока, всего пятьдесят местного.
До соседнего графского города я примерно насчитал под шестьдесят километров по карте и рассчитывал преодолеть их к следующему вечеру, переночевав на постоялом дворе по дороге. Расчеты были вполне верными, но не оправдались, как оказалось и по вполне уважительной причине.
Через три часа в пути, я уже готовился остановиться в трактире и даже пожалел, что проехал последний час назад, подумав остановиться там. Впереди появилась полоска леса и я пришпорил лошадь, чтобы побыстрее его преодолеть, даже доскакал до опушки галопом и только здесь пустил лошадь шагом, переложив поближе наконечник копья и приготовив под руку само древко.
Так я проехал пару километров, понемногу проверяя местность вокруг себя и через еще десять минут моя способность нарисовала мне поляну в сотне метров от меня вперед по дороге, полную людей. Судя по стоящим на дороге людям, они кого-то или чего-то ждут, скорее всего, сигнала от наблюдателя, который меня пока не увидел или ждал не моего появления. Во всяком случае, ко мне никто не побежал и сзади тоже никого не обнаружилось, значит, ловушка расставлена не на меня. В то, что собравшиеся люди разбили лагерь для пикника, я, как-то сразу, не поверил и зажав лошадке морду, чтобы не заржала, отошел в кусты, пока есть такая возможность, просто постоять и определиться с последующими действиями.
Ехать вперед нет никакого смысла, проще вернуться назад, вернуться в тот трактир на дороге, и пока я стоял, раздумывая, что делать, послышался шум от приближающейся кавалькады, хлопанье кнута, звон упряжи и покрикивания форейтора. Шум приближался, я подался поглубже в кусты, понимая, что совсем ни к чему будет мне появляться перед такой серьезной встречей двух больших
И те, и другие будут мне откровенно не рады. И могут серьезно обидеть.
Группа встречающих, как я убедился после нового заброса поискового умения, рассредоточилась по краям опушки, оставив двоих посередине поляны.
Мимо меня пронеслась пара вооруженных всадников, потом карета, запряженная цугом, то есть, четверкой лошадей с форейтором на передней лошади, следом еще четверо, если я правильно успел посчитать, всадников. Ехали все быстро и, как я понял, не догадывались, что комитет по встрече на поляне уже заждался дорогих гостей.
Но, выскочив на поляну, передние всадники разом закричали, предупреждая о каком-то препятствии и засаде, кучер натянул вожжи и карета, судя по звукам, пошла юзом по траве. Раздался дружный боевой клич и засадный полк с ревом кинулся на затормозивших передних ландскнехтов, задние всадники пронеслись вокруг кареты и встретились с выскакивающими на поляну засадниками. Раздались хлопки арбалетов, как я понял, со стороны группы нападающих и следом за ним звон мечей и крики неистово бьющихся за свою жизнь и жизнь своих господ бойцов личной охраны.
Убедившись, что на меня никто не обращает внимания, я накинул уздечку на крепкую ветку и нацепив наконечник на копье, спешно надел и кольчугу поверх блузы. Я, не сказать, чтобы торопился на место ожесточенной схватки, но какое-то жгучее внутреннее чувство сопричастности происходящему вытащило меня на край опушки, где я и замер, не выходя на открытое место.
С первого взгляда было понятно, грамотно оформленная засада поначалу удалась, двое передних всадников валялись перед перегородившими дорогу бревнами, лошади стояли рядом, но и два арбалетчика тоже далеко не ушли и, лежали, зарубленные, недалеко от тех же бревен, арбалеты валялись рядом с ними и никому в кутерьме схватки не было до них дела. Разобрались с ними вылетевшие из-за кареты всадники, которые даже в явном меньшинстве уверенно сражались с превосходящим их численностью противником. Обе враждующие группировки различались одеждой и их было не трудно отличить их друг от друга. Два воина разных расцветок уже лежали на земле, их приученные лошади, отбежали в сторону и, как ни в чем не бывало, поедали траву на месте сражения.
Темно-синие, в количестве пяти воинов теснили троих светло-зеленых бойцов, у которых выделялся один крепкий воин, дерущийся, как берсеркер, он крутился на коне в разные стороны и, на моих глазах, достал одного из рядовых воинов противника косым, неожиданным ударом по шее, но двое темно-синих всадников, более богато одетых и действующих очень слаженно, тоже взяли в оборот одного противника и, как по нотам, порубили его с двух сторон.
Я обратил внимание, что форейтор убежал в лес и выглядывает из-за широкого ствола, ожидая, чем кончится схватка, как и я. Но кучер стоит на своей подножке и грозно размахивает топором, не бросая свой пост и ценный приз внутри кареты. Который дружно выглядывает, в количестве двух породистых, симпатичных лиц в открытые окошки и поддерживает криками своих защитников. Заметив, что их сторона явно проигрывает, одна из молодых женщин из кареты закричала кучеру, чтобы он не геройствовал, а вывозил своих хозяек из западни. Кучер бросил топор под ноги, схватился за вожжи, потерял бдительность, один из темно-синих удачно бросил ему нож в спину, и кучер обмяк на своем рабочем месте. Основной защитник женской чести взвинтил темп ударов и задел одного из врагов мечом, правда, только ранив и тот остался в строю, зажимая раненую руку и делая вид, что собирается напасть, отвлекал внимание от подскочившего сзади всадника, который широко размахнулся мечом и нарвался на сильный удар в грудь, пробивший кольчугу. Меч сверкнул и ударил берсеркера в район шеи, после чего выпал из руки уже мертвого воина, но и противник, получивший удар, зашатался в седле.