Слёзы империй

Непальский Влад

– Хорошо, хорошо. – Юноша подошел к своему деду.

– У меня есть портрет твоего отца, нарисованный акварелью. – С гордостью сказал он. – Я его сам рисовал, что бы когда ты его забудешь напомнить тебе какой твой отец. Он конечно корявый, но похожий! – Сказав это Фойдор открыл развязанную папку. Затем перебирая вложенные в нее листы он вынул оттуда белый лист, со смутными очертаниями, с него посыпались маленькие шарики тараканьего помета.

– И где здесь мой отец? – Удивился Янт.

– Проклятые тараканы сожрали акварель! – Воскликнул дед бросая папку на стол. – Ну ладно, не велика беда, там и так было ни черта не понятно. – Затем он достал толстую кипу бумаг, исписанную карандашом. – Здесь информация об академии. Прочти

ее.

– Не хочу. – Ответил юноша, который не особенно любил разбирать непонятный почерк деда. – Мне что делать нечего, как читать об этой академии.

– Неужели тебе не хочется побыть в разведке? – Сделал попытку заинтересовать внука Фойдор. – Тебе не надо будет напрягаться. По знанием, ты стоишь на уровне преподавателя этой академии, а может даже выше. А по силе, тоже не плох. Ты маг, и не плохой маг, не ровня этим академическим попугаям.

– Кому нужна такая академии?

– Все маги еще сто лет назад, кто мог, ушли в Империю Синоха, а кому туда попасть не удалось, те пошли в Империю Агиос. Ну, или на самый худой конец в Империю Кинос. Если бы у нас была нормальная академия, то может быть магов в стране стало больше и у них была возможность совершенствовать свои навыки, тогда глядишь и жизнь бы улучшилась.

– С нашим правительством не улучшиться…

– Представь. Эта академия поможет тебе правильно оценить твои способности, и знания. Возможно, ты узнаешь что-то новое для себя в искусстве общения с магами. В деревне слишком мало людей. А там ты сможешь с кем-нибудь познакомиться. Тем более разве ты не хотел бы встретиться со своими друзьями детства?

– Друзья детства. – Задумался юноша. На него внезапно нахлынули, казалось, уже давно забытые воспоминания. Давно заснувшие, они внезапно пробудились, окрасив серые дни прошлого в яркие краски его детства. Перед ним неожиданно предстали загадочные пейзажи Акэндхэма, таинственные и старые дворы, где он играл. Зимние праздники и горы снега, заваливающие улицы города зимою. Смутные облики его друзей, с которыми он играл. После приезда в деревню друзья у него так и не появились, хотя знакомых было чуть ли не вся деревня. Эти воспоминания нагнали на юношу приступы тоски, которая погрузила его в мрачную задумчивость. – Вот, пожалуй, ради друзей детства стоит туда и поехать. – Проговорил он после недолгого молчания.

– Заодно поможешь, мне старику. Поступишь в эту чертову академию.

– Только знай, я делаю это не ради тебя, и не ради твоей восстанавливающей справедливость акции, а именно ради друзей детства. И читать я ничего не буду. Все равно твои записи давно сделаны и успели порядком устареть. Потом по дороге в Акэндхэм сам мне все расскажешь. Ну и еще ходить в академию буду не каждый день.

– Ну уж это как тебе угодно, главное, что бы тебя не выкинули оттуда.

– Пойду пройдусь. – Янт вышел из комнаты, и через веранду внутреннего двора, попал в сад. Там он долго стоял в размышлении о своем детстве в Акэндхэме. Представлял себе какими должны были стать его старые друзья, с которыми он раньше не уставал играть до самого вечера.

– Отлично! – Сказал сам себе старик довольный разговором, и не торопясь принялся завязывать свои папки.

Ближе к вечеру, когда уставшие от работы крестьяне отдыхали, в деревне было очень оживленно. Как и в любой деревне, местом скопища народа был трактир – «У грязного Борайта».

Стоит описать это здание поподробней. Оно было сложено из бревен, и имело два этажа, накрываемые высокой соломенной крышей. Старые серые бревна еще помнили те времена, когда был жив феодал посадивший деревенский сад. Изъеденные короедами они были все еще крепки, хотя в углах строения уже начали крошиться, превращаясь в труху. Окна в здании были среднего размера и летом открывались, проветривая сырой и темный зал, от застоявшегося спертого воздуха. На втором этаже располагались комнаты, сдаваемые путникам, как правило, заезжающих в «Одинокий рог» по делам, поскольку никаких трактов через деревню не проходило. Почти весь первый этаж в трактире занимал большой зал, со старым деревянным полом, настолько затертым, что сказать где кончается одна половица и начинается другая было просто невозможно. В зале была такая же старая деревянная мебель, и люстры сделанные из колес телег. В них стояли оплавившиеся сальные свечи, освещавшие зал темным вечерами своими тусклыми огоньками. Стоит отметить, что к трактиру примыкало несколько пристроек, построенных немногим позже его самого. В заднем дворе была старая конюшня, почти никогда не использовавшаяся, и именно поэтому никогда и не знавшая ремонта. Так выглядело самое важное место в «Одиноком роге».

Там уставшие деревенские мужики пили эль и разговаривали обсуждая самые последние слухи. В основном они касались политики, и короля. Кто-то говорил о Империи Синоха, и затем следовали мечтательные вздохи. Империя Синоха представлялась многим раем, который находился совсем рядом, и в куда нельзя было попасть. В клубах дыма от трубок и самокруток зашедшие путники рассказывали крестьянам об увиденном ими, и о последних новостях, которые те в свою очередь услышали от других рассказчиков.

В трактире по вечерам любил сидеть единственный в деревне степняк. Он покупая путникам эль, что было редко, узнавал от них разные новости. Но главной персоной в трактире был горовик-кузнец – Дурберас. Этот представитель подземного народа – горовиков, в основном появлялся там по вечерам, и выделялся из толпы других посетителей, тем что имел громкий голос, и склочный характер.

Народ горовиков издревле жил внутри гор в подземельях. Обладая высоким ростом, широкими плечами, и несоразмерно длинными руками, горовики напоминали скульптуры высеченные неумелой рукой художника. Особенно славились горовики тем, что почти всегда носили доспехи, особенно когда покидали свои подземелья. У них было хорошо развита техника и алхимия, что делало их народ одним из самых сильных во всей Оге.

Этим вечером все было точно также. Зал трактира был погружен в едкий дым трубок и самокруток. Все оживленно спорили, особенно горовик-кузнец, который стоял у стойки с и спорил с трактирщиком, чьи слухи вернее.

Дурберас был как и все горовики, но на нем не было доспехов, кроме стального панциря, и кованных сапог. На ногах были меховые коричневые штаны, носимые им и летом и зимой. Голова была не причесана. В волосах был колтун. Только борода была аккуратно заплетена в маленькие косички которые спускались до пояса. Бороду горовики особенно ценили как символ мужественности и отваги. По этому, только самые смелые и свободомыслящие из них отваживались ее сбрить или подрезать.

– Врешь! – Кричал Дурберас. – Я сам слышал этими ушами, у короля два внебрачных сына за границей!

– И за какой же границей? – Усмехнулся пьяный толстый трактирщик, Грязный Борайт.

– За, этой. – Горовик указал рукой на восток, чуть не свалившись со стула.

– Там море, дуралей. – Рассмеялся трактирщик, высморкавшись в рукав.

– Это где же море? – Пуще прежнего заорал житель гор, так что задребезжали стекла. – Так вот за морем и наследник у него растет.

– Да кому твой король за морем нужен! – Крикнул сидящий рядом мужик, слушавший их беседу.

– Нужен, нужен. Король, как никак! – Стоял на своем кузнец.

– Король, король. – Выкрикнул кто-то из зала. Всем порядком уже надоели крики кузнеца. – Да за морем все настолько богатые, что твой король, что бродяга никакой разницей.

– Там же империя этих самых! – Горовик напряг память. – Акар. – Вспомнил он. Акарами назывались темные эльфы, считавшиеся самыми древними существами в Оге. От обычных эльфов их отличала темно-серая, иногда темно-фиолетовая кожа и более длинные заостренные уши. Этот народ почти не покидал границ своей земли, но одно их упоминание, уже вселяло ужас в сердца мирных народов Оги.