Слезы из черного золота
Шрифт:
– Ничего в нашей жизни нельзя планировать. Помнишь, как декан говорил?
– Данилыч незабываем, – рассмеявшись, ответил майор, вспоминая студенческие годы.
– Тогда остановишься у меня. Я неделю назад развелся, так что будет, где кости кинуть.
– Ну, ты как знал, – ответил Соловьев, поднимаясь с лавки.
Они сели в машину и, вспоминая студенчество, доехали до центра города, где жил Михайлов.
– Представляешь, пять минут до работы! – сообщил тот.
– Моя мечта, – вздохнул Соловьев, выходя из машины. – Значит, до вечера?
– Да, – ответил
Милицейская машина тронулась и вскоре привезла оперативника к дверям управления.
– А я думал, чекисты во вражде с ментами, – заметил водитель.
– Это старый друг. Когда мы учились, еще и мысли не было, что кто-то станет ментом, а кто-то чекистом.
Михайлов вышел из машины и направился в управление. Между тем водитель достал из кармана мобильный телефон и набрал номер капитана Одинцова.
– Слушаю, – ответил тот.
– Это Кузьменков говорит. Только что майор Михайлов из угрозыска встретил опера ФСБ, что прилетел утром из Нальчика. Я отвез его на квартиру к Михайлову.
– Понял, с меня причитается, – ответил Одинцов и повесил трубку.
Своя агентура у Одинцова была не только в среде его «подопечных». Иногда полезная информация поступала и от своих, пристально следящих друг за другом. Одинцов никогда не расспрашивал начальников, но всегда был в курсе всех их дел, что с большой скоростью продвигало молодого сотрудника милиции по служебной лестнице. Проанализировав ситуацию, Одинцов не исключал вмешательства иных сил в розыск пропавших Филатова, Мининой и Синькова. Он не знал, кто будет вести следствие, но знал, что утечка информации может произойти только из его ведомства, поэтому сориентировал всю внутреннюю агентуру, как видно, не зря. Теперь можно было смело идти к Талипову, что он и предпринял.
Разумеется, эта информация встревожила полковника.
– Черт возьми, – выругался он, – надо как можно скорее заканчивать это дело.
– Но мы не можем убрать в камерах сразу троих, – возразил Одинцов.
– А никто и не говорит, чтобы их убрать, – заметил Талипов. – Дней пять посидят на цепи, потискаем на их глазах бабу...
– А как они перед судом предстанут? – удивился капитан.
– Молча, – огрызнулся Талипов. – Мы же тут их судить будем. Свидетели есть. Главное, чтобы чистосердечное подписали. А когда мы их упрячем и отправим по колониям, обратно вернуть их будет сложно. И потом, в колонии убрать человека проще.
– Значит, надо потянуть время, – сделал вывод Одинцов.
– Именно, – согласился полковник. – А с этого опера глаз не спускай. Подключись ко всем телефонам, смотри в оба.
Проведя некоторое время в квартире старого друга, Соловьев решил в спокойной обстановке заняться анализом событий. Ему было известно, что Филатов участвовал в совместной операции войск МВД, армии и ГРУ по уничтожению базы террористов, которую предоставляла им компания «Black Gold». После чего Филатов исчез в застенках МВД, где по этому вопросу уже работает майор Михайлов. Наносить визит в компанию «Black Gold» не было смысла, но оставались еще два лагеря: ГРУ и армия.
И, чтобы день
– Значит, Талипов арестовал комбата, чтобы убрать его как свидетеля, – сделал вывод Липатников.
– Получается так, – подтвердил майор. – Я только не понимаю, как ваша прокуратура отдала Синькова.
– Наша прокуратура готова пойти на любые уступки чеченам, – вздохнул полковник. – Увы, времена, когда мы тут командовали, прошли.
– Но Талипов завалил операцию, по его вине погибло более трехсот человек, неужели на него не найдется наказания? – возмущенно спросил чекист.
– Увы, нам стало известно, что в Москву первым делом пришел его рапорт. Еще до ареста Синькова он уже обвинил комбата в сговоре с бандформированиями. Таким образом, получилось, что ГРУ помогло боевикам бежать.
– А вы что?
– А мы представили свою точку зрения, но у Талипова есть показания свидетелей, а у нас собственные предположения.
– А его провал в войсковой операции?
– Это Москва списывает на издержки войны. В конечной цели нефтепроводы остались нетронутыми, он обеспечил безопасность государства.
– Кто занимается разбирательством в Москве? – взволнованно спросил Соловьев. – Советники президента?
– Ты что! – рассмеялся Липатников. – Дай бог, чтобы кто-нибудь из аппарата советников! Это же небольшое дело. Что такое триста человек для миллионной России. Тем более что общественность ничего не знает.
– И вы что, собираетесь сидеть, сложа руки? – Соловьев говорил на повышенных тонах, активно жестикулируя руками.
– Вы у меня перед носом клешнями не махайте, – пробасил Липатников. – По своей линии мы делаем все, что можем, но мы не следственные органы. У нас нет тюрем и оперативников. Мы военная разведка. У нас нет права вести допросы и собирать показания. Только дилетанты считают, что ГРУ и ФСБ – это одно и то же. От вас я вообще никаких претензий не принимаю.
– Хорошо, – вставая из-за стола, произнес Соловьев. – Надеюсь, на суде вы хотя бы выступите в защиту своего подчиненного.
– Выступлю, – негромко согласился Липатников и уже вполголоса добавил: – А потом отправлюсь следом.
Соловьев вышел из здания во взвинченном состоянии. Будучи мелким опером управления ФСБ, он так до конца и не понял, что былая мощная всесильная организация, Главное разведуправление, сегодня напоминало беззубого львенка, жалко пытающегося изобразить что-то отдаленно похожее на охоту. Впрочем, и сама Россия, выпрашивая арестованные суда у стран третьего мира, выводя отовсюду свои военные базы, не способная защитить не только дружественные народы, но и саму себя от бесконечных терактов и криминала, представляла собой нечто подобное.