Слезы луны
Шрифт:
— Ты ни разу не замешкалась, ни разу не подумала повернуть назад. Ты шла и шла напрямик, в неизвестность, — сказал он. — Для этого нужна смелость.
Он улыбнулся ей, взмахнул рукой, и на его ладони появилось золотое яблоко.
— Можешь попробовать, если хочешь.
— Могу, но у меня нет для вас сотни лет.
Он рассмеялся, щелкнул пальцами, и яблоко исчезло.
— Я и не позволил бы, потому что там, наверху, ты принесешь мне больше пользы.
Бренна приблизилась к трону.
— Так вы здесь один?
— Нет. Даже эльфы иногда любят поспать. Я осветил дворец для тебя. У нас сейчас ночь, как и в твоем мире. Я хочу поговорить с тобой и предпочитаю сделать это наедине.
— Говорите.
— У меня есть к тебе вопрос, Мэри Бренна О'Тул.
— Я постараюсь ответить на него, Кэррик, принцэльфов.
Его губы изогнулись в одобрительной улыбке, но глаза остались холодными. Он чуть подался вперед.
— Ты приняла бы жемчуг от возлюбленного?
Странный вопрос, подумала она. Но, и конце концов, это сон, бывали у нее сны и почуднее.
— Да, если бы он дарил от души.
Кэррик вздохнул, забарабанил пальцами по подлокотнику трона. Его кольцо заиграло синими и серебряными бликами.
— Почему люди всегда осложняют ответы разными условиями?
— Почему эльфы никогда не довольствуются честными ответами?
Его глаза повеселели.
— А ты дерзкая девушка. Твое счастье, что я питаю слабость к людям.
— Я знаю. — Бренна подошла поближе. Я видела вашу даму, она тоскует без вас. Не знаю, обрадует это вас или опечалит, но я знаю, что она тоскует.
Его плечи поникли.
— Слишком поздно я понял, что у нее на сердце, и теперь мне остается только ждать. Неужели не бывает любви без боли и страданий?
— На этот вопрос у меня нет ответа.
— Ты сама ответ, — сказал Кэррик, выпрямляясь. — Или часть ответа. Скажи мне, что ты чувствуешь к Шону Галлахеру? — Увидев румянец, мгновенно окрасивший ее щеки, Кэррик предупреждающе поднял руку. — Помни, ты в моем мире, и мне легче легкого заставить тебя сказать правду. Думаю, для нас обоих будет лучше, если ты ответишь по своей воле.
— Я не знаю, что чувствую. Вам придется поверить мне, ибо мне больше нечего сказать.
— Тебе надо заглянуть в свое сердце и наконец понять, что оно чувствует. — Кэррик вздохнул, не скрывая своего недовольства. — Ты поймешь, когда будешь готова. А сейчас иди спать.
Он взмахнул рукой, отпуская ее, и остался в сверкающем зале наедине со своими мыслями. Бренна в эту ночь больше не видела снов.
Ей удалось поспать не больше четырех часов. Обычно, если она поздно ложилась, то потом еле тащилась сквозь день, а сейчас будто летала на крыльях, и чудесное настроение не покидало ее, что с радостью отметил ее отец.
Разумеется, как бы ни была Бренна близка с отцом, как бы ни любили они друг друга, она не могла сказать ему то, в чем призналась себе, — во всей этой пьянящей бодрости и бьющей через край энергии виноват классный, здоровый секс. Вряд ли ее отцу нужно знать, где она провела вечер и полночи.
Бренна помнила свой сон, помнила его ясно, что даже сомневалась, не заполняет ли пробелы игрой воображения, но долго раздумывать над этим не собиралась.
— Бренна, деточка, пожалуй, хватит на сегодня. — Мик потянулся, оглянулся на дочку, которая, присев на корточки, красила плинтус. И поджал губы, заметив, что она снова и снова лениво водит кистью по одним и тем же шести дюймам.
— Бренна?
— Да?
— Тебе не кажется, что этому куску дерева уже хватит краски?
— Что? Ой! — Бренна макнула кисточку в банку и нацелилась на некрашеный кусок. — Должно быть, я задумалась.
— Пора заканчивать работу.
— Уже?
Качая головой, Мик принялся собирать кисти, валики, банки.
— Интересно, что мама подмешали утром в твою овсянку? И почему мне она ничего такого бодрящего не подсыпала?
— День быстро прошел, вот и все. — Бренпа поднялась, огляделась и удивилась, как много они успели сделать. И поняла, что она работала на автопилоте. — Надо же, мы здесь почти закончили.
— Завтра перейдем в следующий номер. Мы заслужили по большому куску того ростбифа, что обещала твоя мама.
— Пап, ты устал. Я сама здесь приберусь. — «И тем самым искуплю свою вину», — мысленно добавила она, забирая у него кисти. — И знаешь, я лучше схожу потом в паб, повидаюсь с Дарси. Пожалуйста, скажи маме, что я перехвачу сэндвич там.
— Ты меня бросаешь? — обиделся Мик. — А ведь точно знаешь, что твоя мама и Пэтти все уши мне прожужжат своими разговорами о свадьбе.
Бренна сочувственно улыбнулась. Она совсем забыла об этом, не то придумала бы более убедительный предлог, чтобы не идти домой сразу после работы.
— Хочешь пойти в паб со мной?
— Конечно, хочу, ты ведь знаешь. Но тогда твоя мама открутит мне голову и подаст ее к ужину на лучшем своем фарфоровом блюде. Хотя бы пообещай, что, когда сама соберешься замуж, не станешь спрашивать, что мне нравится больше — гипюр или шелк, а потом рыдать из-за того, что я посоветовал не то, что нужно.
— Торжественно клянусь. — Бренна чмокнула отца в щеку, скрепляя клятву.
— Ловлю тебя на слове, девочка. — Мик надел куртку. — А если дома станет совсем невмоготу, может, ты и увидишь меня в пабе.
— Я ставлю тебе пинту.
Когда отец ушел, Бренна неторопливо и тщательно убрала номер, а к концу уборки уже почти не чувствовала себя виноватой. Не очень-то она и соврала. Она и вправду увидит Дарси, а если при этом наткнется на Шона, так это уже не ее вина. Он ведь там тоже работает.
И все же, войдя в паб, Бренна первым делом отправилась на поиски подруги. Далеко идти не пришлось. Дарси болтала со старым мистером Райли у барной стойки. Бренна забралась на соседний табурет и поцеловала старика в пергаментную щеку.