Слезы печали
Шрифт:
— В чем ты не стала ее разубеждать.
— Безусловно. И тогда ей стало понятно, отчего я чувствовала себя так неуютно в крестьянском домике. Я жила в замке до тех пор, пока не поправилась, а затем сказала хозяйке, что теперь должна их покинуть. Когда она спросила, куда же я собираюсь, я ответила, что идти мне некуда, но я не имею права злоупотреблять гостеприимством д'Амбервиллей. Она не была склонна расставаться со мной, и тогда мне в голову пришла идея. В замке жило много д'Амбервиллей, и шестеро из них — в возрасте от пяти до шестнадцати лет (это не считая старшей дочери, которой было восемнадцать, и ее брата Жервеза двадцати одного года). Поэтому я и предложила
— Гувернантки?
— Как ты угадала?
— Иногда история повторяется.
— Это случается часто, потому что в схожих обстоятельствах мы действуем схожим образом. Именно это и называется приобретением опыта.
— Я всегда чувствовала, что ты весьма опытна.
— Это действительно так. Я стала гувернанткой и учила их детей так, как сейчас учу твою сестру и братьев. Дела мои шли успешно, и жизнь с д'Амбервиллями меня вполне устраивала.
— Почему же ты ушла от них?
— Потому что старший сын, Жервез, влюбился в меня. Он был очень привлекательным молодым человеком… очень романтичным.
— Ты тоже влюбилась в него?
— Я влюбилась в титул, который он должен был унаследовать, в земли и в богатство. Я очень откровенна с тобой, Арабелла. Вижу, ты поражена моими словами: кроме богатства, которым со временем должен был завладеть Жервез, я любила в нем и многое другое. Он был красив, галантен, он был как раз таким, каким должен быть любовник, — горячим и страстным. Он никогда не видел женщин, подобных мне, и хотел на мне жениться.
— Так почему вы не поженились?
Харриет весело улыбнулась своим воспоминаниям:
— Его мать накрыла нас почти на месте преступления. Она была в ужасе. «Жервез! — воскликнула она. — Я не могу поверить своим глазам!» — и вышла, громко хлопнув дверью. Бедный Жервез! Он был перепуган. Такое затруднение для добропорядочного мальчика!
— А что чувствовала ты?
— Я поняла, что для начала неплохо бы спрашивать согласия семьи на брак. Французы более консервативны, чем мы, англичане. Они могли запросто лишить его наследства и вышвырнуть из дома без единого су. В конце концов, у них было еще два сына, и Жан-Кристофу, одному из наиболее способных моих учеников, исполнилось двенадцать, так что Жервез не был незаменимым. Теперь они узнали о том, насколько далеко я зашла. Из того, что видела мать, мельком заглянувшая в наше любовное гнездышко, ясно следовало, что я уже могу быть носительницей маленького д'Амбервилля.
— Ты хочешь сказать…
— Моя милая невинная Арабелла, а не в этом ли сама суть жизни? Если бы не это, смогли бы мы плодиться и размножаться?
— Так ты действительно была влюблена в Жервеза… настолько, что даже забыла…
— Я ничего не забыла. Это могла быть прекрасная партия. Жервез нравился мне, он был безумно влюблен в меня. Его семья относилась ко мне благосклонно.
— Кажется, ты не слишком достойно отблагодарила их за такое отношение.
— Тем, что осчастливила их сына? Таким счастливым он никогда не был — так, по крайней мере, он постоянно мне твердил.
Я пыталась понять Харриет, но мне это удавалось с трудом. Я твердо знала: случись такое здесь — моя мать немедленно выгнала бы ее из дома.
— Разве вам не следовало подождать до свадьбы?
— Тогда, моя милая Арабелла, этого вообще никогда бы не произошло. Ты только подумай, чего лишился бы бедняжка Жервез.
— Мне кажется, ты весьма легкомысленно относишься к очень серьезным вещам.
— О, наивная Арабелла, именно легкомыслие зачастую служит прикрытием серьезности. Вне всякого сомнения, я относилась к этому вполне серьезно. Меня привели в гостиную, где я предстала перед старшими членами семьи и выслушала длинную речь о моем предательстве по отношению к тем, кто доверял мне, и о том, что они более не могут позволить мне оставаться в этом доме.
— А что Жервез?
— Милый Жервез, невинное существо! Он сказал, что мы должны уехать вместе, не считаясь с его семьей. Мы поженимся и будем жить счастливо. Я ответила, что он — просто чудо и что я не забуду его до самой смерти, но, будучи натурой практичной, не могу не думать о том, на какие средства мы будем жить. Я-то знала, что такое жить в бедности, но Жервез не был перегружен жизненным опытом. Я бы могла прожить, опираясь на собственные силы и способности, но бедняга Жервез не обладал избытком талантов. Меня пугала мысль о прозябании в нищете. Когда д'Амбервилли заявили, что лишат его наследства, я поняла, что они настроены серьезно. В конце концов, когда под рукой есть несколько сыновей, можно избавиться от непокорного, пусть он даже старший сын. Кроме всего прочего, это послужит остальным отличным уроком. Мадам д'Амбервилль была в ужасе от увиденного и считала, что уже никогда не сможет взглянуть на меня, не вспомнив тотчас эту картину. В то время как происходили эти события, в соседнюю деревушку приехала труппа странствующих актеров. Д'Амбервилли, люди с твердыми религиозными убеждениями, не одобряли подобных развлечений. Тем не менее, запретить актерам дать представление в деревне они не могли. Я отправилась посмотреть спектакль и познакомилась с Жабо. Ты помнишь Жабо?
— Ну конечно. Признаться, я слышала, как вы с Флоретт ссорились из-за него на лестнице.
— Так ты подслушивала… — Она громко расхохоталась. — Ну что ж, Арабелла, ты не настолько безупречна, чтобы излишне сурово осуждать меня. Значит, ты подслушивала нас, да?
— Да, и видела, как ты споткнулась и упала.
— Отлично! Это делает более достоверной мою историю о поврежденной лодыжке.
— Итак, ты предпочла Жервезу Жабо?
— Да какая разница! Жабо вполне воспитанный человек и незаурядный актер. Очень жаль, что у него не было достойной возможности проявить свой талант. Возможно, когда-нибудь такая возможность у него появится. Он тщеславен, но его любят женщины. Сам он тоже слишком падок до них и слишком часто меняет привязанности.
— Ему нравились и ты, и Флоретт.
— И тысяча других женщин. Но он талантлив, этот Жюль Жабо, и талант его многогранен. Он сразу же меня приметил. Мы поговорили с ним. Я поведала о своей беде: на меня, служанку, стал заглядываться старший сын хозяев, и в связи с этим меня попросили оставить службу. У Жюля Жабо была романтическая жилка. Позже он признал, что я прекрасно сыграла свою роль. Конечно, я рассказала ему о том, что происхожу из актерской семьи, и он представил меня месье Ламотту. В результате, когда труппа покидала деревню, я уехала вместе с актерами и странствовала с ними несколько месяцев — до того дня, когда мы приехали в замок Конгрив. Остальное тебе известно.
— А почему ты решила бросить их ради нас?
— Из-за трудной жизни. Больше всего на свете я хотела бы стать знаменитой актрисой, но никак не членом бродячей труппы. Жизнь у них невеселая. Только те, кто действительно предан своему делу, могут ее выдержать. Жабо живет поклонением толпы. Видела бы ты его после удачного спектакля! Он ходит гордый, прямо как петух. Женщины — его слабое место, у него вечные неприятности из-за женщин. В нем есть нечто, делающее его неотразимым.
— Как? Еще один, обладающий изюминкой?