Слим Эванс и его лошадь Молния
Шрифт:
Прохладная вода сильно освежила Слима, и он принялся за приготовление вечерней трапезы. Было еще полчаса до захода солнца, но он был в седле с восхода, и, хотя он был закален жизнью в горах, жара утомила его. Он был готов завернуться в одеяло, как только покончит с едой.
На участке леса было много сухих дров, и вскоре Слим развел небольшой бездымный костер. Обилие бекона, хлеб, который теперь был не слишком свежим, и маленький кофейник кофе завершили ужин.
Слим только что закончил превращать бекон в хрустящую, восхитительную коричневую корочку, а кофе кипел
Ковбой сделал паузу, бекон был на полпути между его оловянной тарелкой и ртом. Раздался еще один выстрел, за которым последовала автоматная очередь. Слим услышал внезапный крик боли смертельно раненой лошади и одним глотком прикончил бекон.
– Молния! – позвал он.
Гнедая, находившаяся теперь в сотне ярдов от него, услышала крик и помчалась во весь опор.
Слим перепрыгнул через костер и нырнул в небольшую кучу вещмешков рядом со своим седлом. Из седельной сумки он вытащил патронташ и кобуру. Он быстро пристегнул его к поясу, задержавшись ровно настолько, чтобы убедиться, что тяжелый пистолет 38-го калибра в кобуре свободен.
Из сумки, пристегнутой к седлу, он вытащил винчестер 30 калибра. С первого взгляда он понял, что магазин полон, и перекинул через плечо дополнительный пояс с патронами.
Стрельба внизу приближалась неуклонно. Седлать было некогда, и Слим вскочил на Молнию и помчался по Заоблачной тропе.
Бушвокеры
В бешеном галопе Слим и Молния помчались вниз по долине. Как истинная пастушья лошадь, Молния чувствовала препятствия почти до того, как они появлялись в поле зрения, и не раз вытягивала свои длинные ноги, чтобы перепрыгнуть через плохо видимые места на тропе. При том темпе, с которым они двигались, падение было бы фатальным для обоих.
Долина расширилась, а лес поредел. Слим резко натянул поводья Молнии. Перед ними была большая промоина, усеянная валунами, которые были снесены с вершин Кайонов весенними потоками. Где-то в массе валунов скрывался секрет непрерывной стрельбы.
Слим внимательно слушал. Три винтовки лаяли свою песню смерти. Насколько он мог судить по стрельбе, было двое против одного, и он проголосовал за место у ринга.
– Ты останешься здесь, – сказал он Молнии. – Я не могу сказать, с чем я столкнулся, а ты довольно крупная мишень.
Он соскользнул с гнедой и нырнул между валунами. Небо было ярко-красным, когда солнце опустилось за горизонт. Из низин уже наползали тени. Оставалось самое большее пятнадцать минут света, в течение которых он мог надеяться на любую стрельбу, если попадет в беду.
Слим переходил от валуна к валуну, быстро приближаясь к месту стрельбы. Казалось, она была сосредоточена справа от него, и он неуклонно двигался в этом направлении. Минуту спустя он увидел, как открывается небольшой спуск с главной долины. Затем он заметил лошадь, которая была убита. Животное лежало прямо перед небольшой долиной. Немного левее Слима был огромный валун, и ему удалось заползти на него. С этой позиции разворачивалась вся сцена.
Всадник мертвой лошади оказался в ловушке в небольшой промоине. Он попытался сбежать, но оказался в похожем на коробку каньоне со стенами, слишком крутыми, чтобы по ним можно было взобраться. Он укрылся за скалами и теперь тщательно и методично стрелял в людей, которые сбили его с ног.
Через несколько секунд Слим заметил стрелков, убивших лошадь. По одному с каждой стороны они постепенно приближались к человеку, оказавшемуся в ловушке в каньоне.
Слим еще раз взглянул на свой Винчестер. Дистанция была небольшой – менее двухсот ярдов. Ветра не было, но свет быстро угасал.
Ему не нравилось, как люди приближались к пойманному в ловушку всаднику. Их действия были слишком смертоносны, они стреляли слишком спокойно. Было очевидно, что они не хотели, чтобы их жертва вышла живой. Это был нечестный бой, и Слим проявил значительный интерес к спору, прижимая гладкую рукоятку винчестера из орехового дерева к щеке.
Острым взглядом и уверенными пальцами он прицелился в ближайшего стрелка. Но мужчина стоял к нему спиной. Он не мог стрелять без предупреждения. Слим слегка расслабился и послал звонкий призыв, эхом разнесшийся по долине.
– Привет, да! Привет! Что там происходит?
Стрельба внезапно прекратилась, и двое изумленных стрелков повернулись к нему, их оружие было готово к немедленному действию. Но Слим, растянувшийся на вершине большого валуна, был практически невидим на таком расстоянии. От человека, запертого в каньоне, не доносилось ни звука.
– Что здесь происходит? – снова закричал Слим.
Должно быть, он слегка приподнял голову, потому что один из стрелков выстрелил, и пуля ударила в валун менее чем в трех футах от него.
Это было объявлением войны, и Слим принял вызов. Он мог бы хладнокровно застрелить противников, но он дал им шанс – два шанса.
Выстрел, произведенный в Слима, все еще отдавался эхом над долиной, когда ковбой из "Летящей стрелы" выстрелил дважды. Раздался резкий крик боли одного из стрелков, и Слим услышал, как ружье с грохотом упало на камни. Он целился в локоть, который всего на секунду появился с одной стороны валуна. Очевидно, его цель была верной.
Человек, оказавшийся в ловушке в каньоне, снова вступил в бой, и стрелки оказались между двух огней: Слим с одной стороны и неизвестный с другой. У них не было особого желания подвергать себя смертельной стрельбе Слима, и они довольствовались тем, что дождались темноты.
Слим перестал стрелять. Безрассудная пальба была бы пустой тратой свинца, и шансы попасть в кого-нибудь были крайне малы.
Сумерки сгустились, и вечерняя звезда выглянула на усыпанную валунами отмель, которая несколько минут назад гудела свинцовой смертью.
Наступила ночь, и вместе с ней долина проснулась от новых звуков – шума ботинок, скребущих по камням, когда их владельцы неуклюже пытались передвигаться в тишине. Слим снял свои собственные ботинки и в одних носках тихо направился к тому месту, где в последний раз видел стрелков. Острые камни кололи его ноги, но он двигался бесшумно, уверенно продвигаясь вперед.