Слимпер
Шрифт:
– Изыди, – коротко ответил молодой человек, подумал и добавил: – Морок запредельный. – И отвернулся.
– Сам ты запредельный, – бодро ответил Семён: кажется, начинал завязываться разговор. – От морока слышу! Как острова из рогаток расстреливать, так это мы запросто, а вот на вежливый вопрос ответить мы не желаем, гонор у нас! – Семён нёс полную чушь, не хуже Мара при очередном приступе болтулизма, но в данный момент это было неважно! Важно было расшевелить этого странного молодого старика, заставить его говорить: ругаться, плеваться, возмущаться – но
Однако реакция молодой человека была несколько иной, чем ожидал Семён – он встал, уныло пробормотал:
– Как же вы мне все надоели! – и, ступив на морскую гладь, пошёл по ней прочь от берега. Быстро пошёл, словно Семён его чем-то обидел.
– Эй! Эй! – завопил Семён, вскакивая на ноги. – Так нельзя! Ну чего ты, вернись! Я тебе анекдот расскажу, хочешь? Смешной! Или шампанского выпьем, холодного! У меня есть, наверное. – Семён попытался тоже встать на спокойную поверхность моря, чтобы догнать парня с потухшим взглядом – раз у того получилось, значит могло получиться и у Семёна, – но ничего с хождением по воде у него не вышло, сразу провалился по колено, да ещё и упал от неожиданности.
Вода была холодной; Семён, чертыхаясь, выбрался на берег, обернулся – молодой человек уменьшился до точки и вскоре затерялся в ослепительной синеве.
– Странный тип, – заметил Мар. – То ли сумасшедший, то ли местный святой. А может, и то, и другое. Хотя не все сумасшедшие – святые! Но все святые – сумасшедшие, в той или иной степени: то голову в пасть льву сунут, то добровольно разрешат себя стрелами истыкать, то пророчествовать не вовремя начнут, когда нормальный человек молчал бы себе в тряпочку и делал вид, что его здесь нету. Хлопотное это дело, святым быть! Потому и страдают телесно… Зато по воде ходить умеют, – с завистью сказал медальон. – Вон как чесанул! Словно за халявным пивом дунул.
– Да фиг с ним, – Семён разочарованно побрёл прочь от моря. – Какой Мир, такие и обитатели. Чокнутые… Чокнутый Мир. А что, подходящее название! Хм, надо будет сюда ещё разок заглянуть, под настроение: запиши-ка, Мар, его координаты, или метку где оставь. На своё усмотрение… Слушай, я всё хотел тебя спросить – а почему мы, собственно, здесь оказались, а не там, куда должны были попасть? Стоп, я уже сообразил, можешь не отвечать.
– Тогда поделись соображением, – потребовал Мар. – А то мне думать лень.
– Помнишь, когда мы с профессором Шепелем познакомились и собрались из ресторана уходить, он меня предупредил, что пентаграмма даёт мощные искажения и рядом с ней нежелательно пользоваться транспортным волшебством, – Семён превратил форму в сетчатое трико, чтобы поскорее обсохнуть, и сел на траву, спиной к морю. – Можно попасть не в тот Мир, куда налажено заклинание. И это он говорил о малой пентаграмме! А мы от большой драпали. Вот и занесло невесть куда…
– Хорошо, что не в Исправительный Мир, – поддакнул Мар, – повезло нам! Правда, есть не менее экзотические Миры, куда бы я тоже попасть не хотел. Даже за приличное вознаграждение.
– Например? – Семён глядел на далёкие зубцы гор, позёвывая: мягкая трава, тёплый ветерок, тишина… Спать хотелось отчаянно.
– Например, Мир Прокажённых, – объяснил медальон. – Или Тупиковый Мир… вот уж где пророков-то! Как лесных клопов в кустарнике. Туда безнадёжных психов со всех Миров ссылают, чтобы городской пейзаж не портили… Живут как те недоделки, бр-р! Выживают.
– А тебе-то что с того? – удивился Семён. – Подцепить проказу ты никак не подцепишь, а психи тебя не достанут… Хозяина – да, могут попытаться убить, но ты же его и защитишь! Нет, не понимаю причины отказа.
– Противно мне, – с неприязнью сказал Мар. – Неэстетично! Раздражает.
– Вон оно что, – Семён улёгся на траву, закрыл глаза. – Ты, братец, ещё и эстет, надо же… Это хорошо. Будет время – о картинах побеседуем: об импрессионизме… о модернизме… о значении «Чёрного квадрата» Малевича для современно… – Семён уснул, не договорив.
– Не спи, – всполошился Мар, – ты что?! Незнакомый Мир, всякие придурки-чудотворцы с бронебойными рогатками туда-сюда шастают, а он спать наладился! Семён, проснись! Или хотя бы скажи, что мне делать, если какая угроза появится! Мы же сейчас без защиты.
– Расстрелять, – сквозь сон ответил Семён и уснул окончательно, крепко-крепко. Безмятежно.
– Чем расстреливать-то? – горько спросил медальон. – Муховым заклинанием, что ли? – но ответа не получил. – Значит, муховым… Так тому и быть.
…Семёну приснилось, что он снова в Инкубаторе, что транспортное заклинание так и не сработало, и мина взорвалась под ногами, ослепив и оглушив его; взрыв разорвал Мир Равновесия пополам, бросив Семёна в звёздное месиво…
Семён резко сел и протёр глаза, подозревая, что он ещё не совсем проснулся и кошмар продолжается наяву. Кошмар со взрывами.
Трава перед Семёном была сожжена в пепел – вся, до горизонта; вместо далёких правильных гор теперь высился какой-то длинный корявый бугор, светившийся в вечерних сумерках оранжевым лавовым светом – со стороны бугра доносились раскаты грома; земля под Семёном изредка тяжело вздрагивала.
– Мар, что случилось? – Семён попробовал встать, но земля опять пошла ходуном и он решил не рисковать. – Землетрясение? Извержение вулкана? Что?!
– Ше… Шершень, – дрожащим голосом ответил медальон. – Он т-тебя ужалить хотел. Вот.
– Ну и что? – нетерпеливо спросил Семён. – Дальше что было?
– А я мух… муховым заклинанием его прихлопнуть хотел. Весь заряд одним махом использовал! Думал, оно слабенькое, а шершень, гад, крупный… – Мар явно был в шоке. – И траву сжёг… и г-горы… и за горами тоже что-то взорвалось. И в небе дырка была… большая д-дырка, со звёздами. Круглая. Потом затянулась. А шершень улетел. Промахнулся я!
Земля перестала трястись – Семён встал на ноги, оглянулся: море отступало от берега. Отлив был слишком быстрым, слишком. Это походило на…