Слипер и Дример
Шрифт:
напоминал позднюю белорусскую картошку. Уши врастопырку. Глаза — полинявшие и усталые
от жизни. Она хрустнула сушкой и хлюпнула чаем из стакана тонкого стекла в подстаканнике из
нержавейки. За окном хихикнул Мудод, но его тут же снесло с диким воплем турбулентностью
куда-то вдоль поезда назад, в плохо проглядываемую тьму.
— Салют, командировочный! — Укладчица № 4 пошло подмигнула Дримеру.
— Чур меня, чур! — попытался
ухом не повела. Видимо, умение водить ушами не было в числе её возможностей.
— Чего людёв-то сходу чураешься? — парировала она и подхватила из замусоленного пакета
ещё одну сушку. — На-ка вот, куси! А то чуркает тут, чурчхела пахлаватая.
— А енто шо? — нахмурился Дример.
— Говорю ж, нака. Кусай. Странный ты, как с луны свалился. Ты с луны свалился, ась?
— Всё может быть, — напустив на себя таинственный вид, ответил Дример и подумал: «Чем я
не лунатик?»
— А-а-а-а, оно и видать. Совсем одичал мужик. Сушек не видел. Чем вас там, на луне, кормят
только.
— Шо?
— Чем, говорю, кормят-то? Шокает тут… Из литовских евреев что ли?
Дример пожал плечами.
— Ну не хошь хговорить — и не надобно! Мнохго вас тута шляется разных. Ты енто, куды
едешь-то?
— Шо?
— Да заладил, шо да шо… Куда путь держишь, отшибленный? Ась?
— Туда и сюда! — по привычке ляпнул Дример и, нащупав на голове Шапку-Невредимку,
натянул её поглубже.
— Козырненько! Энто ж нам по пути! — весело хохотнула Укладчица № 4, уперев руки в бока.
— Так бы и сказал!
Она, крякнув, встала (утки и клюва не наморщили, ибо были и вовсе далеко), выглянула в
коридор вагона и заорала:
— Сяськи-мосяськи, Тибидох Шамилевич! Клиента доставь!
— Куда, Авосия Батьковна? — раздался старческий надтреснутый дискант.
— Куда-куда… — Укладчица № 4 вдруг стала серьёзной, как становятся серьёзными
гардеробщицы, стоит им только почуять свою власть над раздевающимися и одевающимися
посетителями поликлиники: — Ещё один туда же отшибленный… Туда же, говорю! Туда-а-а-же-
е-е!
— А, понял, понял, — ответили из коридора. — Я щас, пошукаю… Щас-щас…
47
— А — Я — ЩЩЩЩАЗ! — чихнуло оглушительно за окном, там же мелькнула перекошенная
от ужаса рожа Мудода, искрами хлопнула лампочка в плацкартном во всех отношениях коридоре,
и стало мгновенно темно, как в срочно политически утопленной жёлтой подводной лодке.
— Хау мач из зе фиш? — проорал кто-то над ухом Слипера, и тот вывалился в отнюдь не
детский
— Три пятьдесят за полкилойку! — мгновенно заорал в ответ братец и лишь потом стал
озираться.
Кто-то хохотнул рядом.
— Мудод, ты, что ли?
Но разнопёрой твари не было.
Зато имелись в наличии другие и во множественном числе. Вокруг бились в конвульсиях люди.
На костюмчиках — что твой Мудод, пёстро и без разбора. Некоторые пытались проломить ногами
пол, усиленно топоча в него, но конструкция была ещё дедушкиной сборки, стало быть, знатного
цементу и по-честняку.
— Добротно сделано! — отметил Слипер несокрушимость покрытия помещения. — Для
Топонога Многопяткового в самый раз!
Цемент был замешан на совесть, но людей это не останавливало. Отовсюду летел страшный
грохот. Слиперу показалось, что рядом долбит стены некий огромный и тяжеловесный агрегат. А
может, это был тот самый «кто стучится в дверь моя, видишь, дома нет никто»? Знаменитый
стучащий во все двери почтальон настойчиво и нудно бумкал в стены, но людям это не только не
мешало, а наоборот. Они, подстроившись под гулкое и грохочущее «бум-бум-бум-бум», топтали
ожесточённо пол, обливаясь потом.
— Отличный прикид, чувак! — хлопнула его по спине топочущая мимо девица радужно-
нелепого расцвету.
— И ты ничего, — отозвался Слипер, оглядел её и подумал: «Мда, с одёжкой тут всё в порядке.
Последний Визг заткнулся бы от зависти. Только зачем голову-то зелёнкой мазать?
Перешибленная, никак?» — И он с опаской предположил родство сей мамзели со Зверогёрлой.
— Чего не танцуешь? — Девица, запыхавшись, кружила вокруг него, словно кавказский
продавец арбузов вокруг немецкого туриста.
— А что, праздник какой-то?
— Праздник жизни на дворе с толстой сумкой на ремне! Странный ты какой! Устал, что ли, али
не хватается чего в нутрях? — Она ехидно заулыбалась радужной наружностью и свесила зелёную
растительность головы набок.
Слипер прислушался к себе.
— Да нет, не устал. С чего уставать-то?
48
— А чего пришёл? Ищешь кого? — Девица слепила ему глаза причёской, и Слиперу внезапно
показалось, что и мозг у неё внутри тоже должен быть зеленоватый.
Он отмахнулся от наваждения и героически ответствовал:
— Смысл жизни ищу. Деваться бы надо куда-то.
— А тебе куда надо деться? — Она огляделась вокруг.
Странные пёстрые люди всё так же продолжали усиленно бить ногами в пол под тяжёлое «бум-