Слипперы
Шрифт:
– Ты ввязался в дело, которое тебя не касается. – Тон его был довольно безапелляционным.
Я вздрогнул. Но потом сообразил, что эту фразу можно выдать любому человеку и любой найдет в своем активе дело, в которое не следовало ввязываться.
– Ну и во что я ввязался?
– Ты сам знаешь, – последовал уклончивый ответ.
– Я не знаю. Может, объяснишь?
Старик остро и пронизывающе взглянул на меня. Это был взгляд, абсолютно не соответствовавший его внешности.
– Ты не поймешь то, во что ввязался. Там много узелков… Много загадок.
Пробормотав эту странную фразу, старик чихнул, пальцами вытер сопли и двинулся наверх, в сторону станции метро. У меня в мозгу зашевелилась догадка: уж не меня ли он ждал тут?
– Эй, отец! Постой!
Старик остановился. Обернулся.
– Скажи мне, кто ты такой? Чтобы мне знать, стоит тебе верить или нет…
– Я? Я тот, кто видит…
Сказав это, он повернулся и зашагал. Я смотрел ему вслед. Но он больше не оборачивался.
17
Итак, я ввязался во что-то. Во что-то, во что не должен был ввязываться. Но если есть судьба, значит, ввязался я не с бухты-барахты? Значит, мне суждено было ввязаться? Может, таким образом судьба меня воспитывала? И тогда старик бомж – или не бомж, а некто, правда, непонятно кто – был не прав? Может, мой дар сканировать людей не случайность и дан он мне с какой-то целью? Но вот с какой? И всегда ли судьба, если она, конечно, есть, направляет человека?
Я купил блок сигарет, киевский торт и вышел из «Елисеевского» со странным ощущением того, что со мной происходит нечто важное. Важное в первую очередь для меня. Но, честно говоря, я предпочел бы, чтобы со мной не происходило ничего. Чтобы меня оставили в покое. Не люблю я оказываться на передней линии. Героика не для меня. Предпочитаю наблюдать и делать выводы сугубо для личного пользования. Правильные или нет – это другой вопрос. Но зато я ответствен только перед собой.
Скоро я оказался у дверей конспиративной квартиры. Кто же все-таки вломился к нам? Странная встреча со странным стариком направила мои мысли в другом направлении. Я позвонил, хотя мог открыть и своим ключом. Но пусть коллеги видят, что я пришел только что. Нажав на кнопку звонка, я вдруг с некоторым запозданием сообразил, что мы не сможем рассказать Параманису о ночном визите, не объяснив, как оказались ночью в квартире. И значит, придется обойтись только упоминанием о слежке.
Щелкнул звонок. Дверь отворилась. На пороге стоял Параманис собственной персоной. И значит, я провел на улице и в магазине больше, чем собирался, и сейчас уже ближе к десяти.
– Опаздываете, Максим, – пробурчал он недовольно.
– Была давка в метро. Пропустил два поезда, – соврал я.
Он посторонился, пропуская меня внутрь. Я вошел.
– Что это у вас? – Он покосился на коробку.
– Торт. Киевский.
– День рождения у вас ведь в июне? – спросил он, давая понять, что прекрасно знаком с моей биографией.
– Это просто так. У меня хорошее настроение.
Он скривился. Видимо, не понравилось, что
– А есть причины? Для хорошего настроения?
Это было сказано таким тоном, что я понял: у него настроение плохое. Но мне было на это наплевать.
– Есть. Вчера, например, я засек слежку. За собой и Маргаритой. Но не испугался. Это не причина для хорошего настроения?
Доктор наук взглянул на меня в упор:
– Была слежка? Когда именно?
– Когда мы пешком возвращались сюда, проверив последнего в вашем списке.
– И кто следил? Как он выглядел?
– Не знаю. Я просто почувствовал, что за нами следят.
– Маргарита тоже почувствовала слежку?
– Нет. Только я.
Параманис кивнул с таким видом, как будто это круто меняло дело.
– Ладно. Я учту. И постараюсь выяснить, не показалось ли вам что-то, чего не было на самом деле. Теперь несите торт на кухню, потом приходите в гостиную. Мы ждали вашего прибытия. Будут отчитываться поисковики…
Я почувствовал себя скорее польщенным, чем виноватым. Первый раз в жизни кто-то ждал моего прибытия, чтобы отчитаться. Кивнув, я прошествовал на кухню, впихнул торт в холодильник и бодро вернулся в гостиную. Все действительно уже сидели там, и, судя по их неодобрительным лицам, включая и Маргаритино личико, мое опоздание никому не понравилось. Еще бы… Раз опаздывает, значит, чувствует себя выше остальных. Кому это понравится?
Я сел, и Параманис кивнул Вере. Видимо, ее посещение места преступления не прошло безрезультатно. И ночью она выполнила свою функцию антенны. Учитывая, что Вера единственная из нас не подверглась испытанию, это было интересно. К тому же она так редко говорила, что было просто приятно услышать ее голосок, немного сонный, немного не от мира сего, растягивающий слова.
– Ну… я не знаю… я просто видела… – Она беспомощно оглядела нас. – Просто сон…
Параманис подошел к ней и отечески погладил по плечу.
– Что вы видели, Вера? Расскажите нам.
– Нас ведь отвезли туда… Понимаете? Где расстреляли эту машину… И потом привезли в больницу. К этому… Ну я и увидела…
– Что? – терпеливо переспросил Параманис.
– Это он… Он организовал.
Вера замолчала. Потом встряхнула волосами. Глаза ее потускнели. Погрустнели тоже.
– Он. Второй. Который лежит в больнице.
– Инкассатор? – поинтересовался Никанор.
Она кивнула:
– Я видела его. Во сне. – Худенькие плечи Веры поникли.
– Опишите свой сон, Вера, – предложил Параманис. – В подробностях. Что вы видели?
Все так и впились в нее. Видно было, что это ей неприятно.
– Подождите секунду, – сказал я. – Я сейчас.
Взгляды переместились на меня. Недоуменные. Но мне было наплевать. Я быстро вышел из гостиной, прошел на кухню, вытащил свой торт, отрезал огромный кусок, положил его на тарелку, приткнул рядом ложку, вернулся в гостиную и сунул торт Вере:
– На, возьми, Верочка. Так тебе будет легче рассказывать.