Слишком хорошая няня
Шрифт:
В который раз кажется, что все это не стоит времени. Музыка, люди, кальян, танцующие девчонки, которые притираются хорошо оттюнингованными телами, пока я пробираюсь к лестнице на второй этаж.
Меня встречают знакомые лица. Все пожимают руку, тут же машут официантке, чтобы принесла бокал, хлопают по плечу, уточняют насчет договоренностей.
Наконец устраиваюсь на мягком кожаном диване и получаю ледяной бокал, из которого с удовольствием отпиваю.
— Ну что, рад, что домой вернулся? — спрашивает именинник. — Ну их, эти болота!
—
— Что?! — кричит он, не расслышав мой ответ из-за грохочущей музыки.
— Дина, говорю, скучает! — ору я, наклонившись через столик и купая невесть зачем напяленный галстук в чьем-то пиве.
— Дочь? — уточняет он.
— Дочь.
Я всем про нее рассказывал, показывал фотографии и даже скупо обрисовал ситуацию со своим браком. Но эти мужики под пятьдесят последний раз со своими детьми разговаривали, когда отправляли их в первый класс. В восемнадцатилетних девицах они разбираются куда лучше, чем в пятилетних.
— Переживет, — машет рукой тот, подтверждая мои мысли. — Дети быстро забывают обо всем!
Дина не забыла меня, даже когда я о ней забыл.
Кто из нас дети?
В наш лаунж впархивает стайка тех самых восемнадцатилетних, в которых собравшиеся тут серьезные мужчины разбираются куда лучше, чем в собственных детях.
Одна из них, рыжая и длинноногая, подсаживается ко мне.
— Угостите? — Кивает на мой бокал.
Щелкаю пальцами, подзывая официанта.
— Виски со льдом, — делает она заказ.
— Тебе не рано пить? — Меряю ее взглядом.
— Мне двадцать!
— Выглядишь лет на пять младше. А будешь бухать — будешь на десять старше. Поверь.
Мрачно поднимаю свой бокал, она чокается с ним своим и смеется. Думает, я так шучу.
Но нет, я уже все это видел.
Прислоняется ко мне всем телом. Бедро к бедру, грудью к плечу.
От нее пахнет какими-то тяжелыми восточными духами, совершенно не подходящими молодой девушке.
У нее пухлые яркие губы. На носу нет и следа веснушек — вывела или замазала.
А у Лары были, несмотря на блондинистость. Почти прозрачные, светлые, но вблизи — видно.
И пальцы, которые держат бокал — не такие тоненькие, как у Лары, хотя сама девушка совсем тростинка, одной рукой можно обхватить талию.
— Давайте на брудершафт! — говорит она, блестя глазами.
Такая юная, наивная со своими хитрыми уловками, которыми наверняка гордится.
Наклоняюсь к ней, глядя на блестящие приоткрытые губы, вдыхаю густой тяжелый аромат духов…
— Прости, отойду на минуту, — говорю, поднимаясь с дивана под разочарованный вздох безымянной красавицы. Если б она знала еще, что я там единственный не женат, так просто бы не ушел.
На улице морозный воздух продирает носоглотку не хуже алкоголя. Метель уже успокоилась, но становится все холоднее.
Раньше я думал, что нет ничего мрачнее, чем зимний Питер. Но теперь вижу, что он был просто строгим. А вот Москва — унылая, серая, дымная. Не спасает
Пальцы сами нашаривают телефон в кармане. Вызываю такси и уезжаю, не прощаясь. Без малейших сожалений.
Дома застаю картину маслом: нянька валяется на диване, задрав голые ступни на стопку подушек и смотрит по спутнику соревнования рестлеров. Могучие потные мужики рычат и трясут головами, демонстрируя мускулы, а приличная пятидесятилетняя женщина, смотрит на экран чуть дыша. Завороженная настолько, что замечает меня, только когда подхожу вплотную.
Вздрагивает, вскакивает и вытягивается во фрунт, как заправский курсант.
Докладывает:
— Дина поужинала макаронами с сыром, почитала книжку и в девять заснула! — Потом чуть выдыхает и смотрит на часы. С недоумением добавляет: — Вы обещали быть позже.
— Сдачу оставьте себе, — говорю я, выдавая оговоренную сумму, не вычитая за то, что отпускаю раньше.
— Но я могу остаться… — говорит она как-то так мягко, что я снова с подозрением кошусь на эту приличную женщину. До качков на экране мне далеко. Или ей все равно?
— Не надо.
Заглядываю к Дине и вижу, что она спит, отчаянно прижимая к себе зайца и книгу.
Перед сном открываю телефон, но вместо бездумного скроллинга захожу в галерею и листаю фотографии, наконец останавливаясь на той, где я застал Лару и Дину вдвоем на кухне, перемазанных мукой. Они хохочут во все горло и в этот момент такие красивые, что приходится сглотнуть комок в горле.
Следующий день начинается с самого неприятного из созвонов.
На экране моя, слава богу, уже бывшая жена. Как я и сказал рыженькой девице — выглядит паршиво, на десятку старше реального возраста. Учитывая, сколько денег у нее уходит на косметологов — даже еще хуже. Волосы собраны в дурацкий хвост на макушке, губы намазаны яркой помадой. Это в восемь утра.
— Свет, — устало говорю я. — Если ты опять пропустишь психотерапию, тебя лишат родительских прав. Если именно этого ты хочешь — скажи прямо, не будем играть в игры.
Камера едва ловит отблески света от экрана ноутбука, чтобы показать ее мне. Она сидит в какой-то темной комнате, и я с трудом могу разглядеть ее черты.
Кажется, она… улыбается?
— Двадцать миллионов, — говорит она, приближаясь вплотную к камере.
— Что?
— Двадцать миллионов, и я тебя больше не побеспокою.
Несколько секунд обдумываю предложение.
Киваю:
— Сейчас напишу юристу.
Отстукиваю сообщение с телефона, не медля — удачу надо ловить за хвост. Но все равно не могу не поддеть:
— Дешево продалась. Я бы дал намного больше, только чтобы тебя не видеть.
— Пффф… — выдыхает Светка, откидываясь на спинку кресла.
Но видно, что я ее задел.
Юрист отвечает, что немедленно начинает готовить договор. Отправляю запрос в банк на наличку. Пока все.
Когда кладу телефон на стол экраном вниз, замечаю, что пальцы подрагивают.