Слишком много кошмаров
Шрифт:
– На самом деле сапог – это и есть вопрос, – сказал я. – Штука в том, что он измазан в каком-то странном порошке. Нумминорих утверждает, что никогда прежде не слышал этот запах. Джуффин говорит, что впервые в жизни видит подобную ерунду. Сэр Шурф не нашёл в вашей знаменитой библиотеке ни единого упоминания о чём-то подобном. Я тоже ничего не знаю, но это как раз нормально, потому что я никогда не знаю вообще ничего. Однако – внимание! Почему-то для создания этой неведомой фигни применили семьдесят восьмую ступень Белой магии. И – ещё раз почему-то – следы этого порошка мы обнаружили в тех самых местах, где валялись обезумевшие от страха сновидцы.
– Знаю, – кивнула леди Сотофа. – Рада, что тебе удалось их спасти. Ужасно глупо, конечно, что ты до сих пор не умеешь выстраивать защиту и сразу со всеми потрохами влипаешь в чужое страдание. Я бы тебя первые сто лет только ставить щиты и учила, а уже потом – всему остальному. Но ничего не поделаешь, мальчишек я в ученики не беру, а значит и решать не мне. Зато про порошок интересная новость. Ну-ка покажи свой сапог.
Взяла его и сама водрузила на стол. А ведь только что просила меня этого не делать.
– Ладно, по крайней мере, я тебя покормила, – наконец сказала она. – Хоть какой-то прок от твоего визита, сэр Макс. Жаль тебя огорчать, но я тоже понятия не имею, что это за порошок.
– Правда, что ли, не знаешь? – насмешливо спросила леди Хайста, всё это время слушавшая нас со снисходительной улыбкой. – Это же просто Кель-круальшат. Было бы из-за чего шум поднимать.
Всё-таки я очень везучий – по большому счёту. То есть, бутерброды у меня ухитряются падать маслом вниз, даже когда никаким маслом их отродясь не мазали. И все колючие кусты, если что, мои – вот как сегодня. Зато когда мне что-то нужно позарез, судьба моя, немного меня помучив, внезапно меняется в лице, виновато бормочет: «Сразу надо было сказать, что это серьёзно», – и устраивает всё наилучшим образом. Например, вовремя приводит в беседку леди Сотофы её подружку, возможно, единственного во всём Мире эксперта по интересующему меня вопросу. Ну или одного из немногих. Главное, что приводит. Такая она у меня молодец.
– Что за Кель-круальшат? – нахмурилась леди Сотофа. – И как, интересно, я могу о нём не знать, если ты…
– Вот и мне интересно, почему ты не в курсе, – усмехнулась толстуха. – Впрочем, ты немного потеряла. На мой взгляд, порошок Кель-круальшат – самое бессмысленное из всех волшебных зелий, кроме, разве что, пилюль, избавляющих от пристрастия к табаку, и благовоний, внушающих уверенность, будто все вокруг гораздо глупее тебя.
– Да что же это такое?
– Приманка для тех, кто видит нас во сне.
У меня даже в глазах потемнело, когда она это сказала. Приманка, значит. Допрыгались. Умысел всё-таки налицо. А мне так нравилось думать, что студент Еппа Буобли, запугивавший спящих недобрыми предсказаниями – единственный злой дурак на всё Соединённое Королевство!
Выходит, не единственный.
С другой стороны, это даже хорошо. Если наших сновидцев пугали нарочно, значит ничего пророческого в их кошмарах нет. Апокалипсис отменяется. При условии, что его не устрою я сам, окончательно разочаровавшись в человечестве.
Но это всё-таки вряд ли. Я отходчивый. И ленивый.
– Приманка для тех, кто видит нас во сне, – задумчиво повторила леди Сотофа. – Слушай, но зачем их вообще куда-то приманивать? Кому такое в голову пришло?
– Имя первооткрывателя мне неизвестно. И, подозреваю, вообще никому. Кель-круальшат изобрели столько тысяч лет назад, что любой профессор математики собьется со счёта. И почти сразу забыли, как я понимаю, по причине полной бесполезности.
– Но ты-то о
– На самом деле случайно. Был у нас в Ордене Потаённой Травы послушник Нанка Вирайда. Хороший мальчишка. И, на мой взгляд, довольно непростой. Достаточно сказать, что его лучшим другом был другой мальчишка, тоже послушник, только не падай, Ордена Водяной Вороны.
– Что?!
– Вот именно, «что»! Тем не менее, это так. Мальчики жили по соседству и дружили с пелёнок. А потом подросли и поступили послушниками в разные Ордена. Нанка – в Орден Потаённой Травы, а его приятель – в Орден Водяной Вороны. Не по своему и даже не по родительскому выбору, а по приказу Магистра Лойсо, который сам выбирал себе учеников, и отказываться от такой чести мало кто решался. Ладно, не о том речь. Факт, что мальчишки стали послушниками в разных Орденах. Обычно детской дружбе на этом приходит конец, но у них вышло иначе. Друзья продолжали видеться, правда, не так часто, как им хотелось бы. У послушников не самая привольная жизнь, да и отношения между Орденами к тому времени стали уже слишком напряжёнными, чтобы можно было вот так просто с кем попало дружить. Впрочем, наши-то до последнего делали вид, будто нарастающая с каждым днём вражда всех со всеми нас не касается. И прямого запрета поддерживать отношения с адептами других Орденов не последовало даже после начала войны. Магистр Хонна говорил, что человеческие связи должны создаваться и рваться только по собственной воле, начальству в эти дела нос совать не следует; конечно, он совершенно прав. Так что Нанка мог открыто принимать своего дружка и порой приводил его на общую Орденскую кухню – пожрать. Потому что как и чем кормили послушников у Лойсо, об этом по столице страшные байки ходили, а правда была ещё хуже; впрочем, что толку сейчас причитать.
– И ты, конечно, взяла их под крылышко, – понимающе улыбнулась леди Сотофа.
– Конечно. Мне всегда было легко с подростками, а им со мной. Но речь не обо мне, а о мальчишках. У них была мечта: вырасти, научиться разным удивительным штукам, выйти из Орденов, куда их отдали старшие, и основать собственный. Стать там Великими Магистрами; ясно же, что два Великих Магистра – это гораздо лучше, чем один. Дальше можете досочинить сами – если ещё помните, как были детьми.
– Бедные мальчики, – вздохнула леди Сотофа. – Вот кого мне было по-настоящему жалко в Смутные Времена – послушников.
– Не то слово.
– Но порошок-то тут при чём?
– А вот при чём. Кель-круальшат извлекли из забвения не какие-нибудь чокнутые могущественные старики, а юные послушники Ордена Водяной Вороны. Мальчишки с какого-то перепугу решили, что для достижения небывалого могущества следует пожирать тех, кто видит нас во сне. Особенности педагогической системы великолепного Магистра Лойсо: сперва он сводил своих новобранцев с ума, а потом уже начинал учить их чему-то путному. Тех немногих, которым удавалось дожить до этого великого дня.
– Да, я примерно представляю, – сухо сказала леди Сотофа.
А я промолчал. Потому что познакомился с Лойсо Пондохвой гораздо позже. И в ту пору он совершенно не походил на человека, способного хоть кого-то свести с ума. По крайней мере, меня он всегда очень своевременно приводил в чувство. И учил в любой ситуации сохранять ясный ум. Очень эффективно учил, судя по тому, что я дожил до сегодняшнего дня.
Но рассказывать о своей дружбе с Лойсо людям, имевшим с ним дело в Смутные времена, не стоит. Только зря дразнить.