Слишком много секретов

Волошина Ольга

Вчерашняя Жаннина одноклассница, однако, не почувствовала фальши в ответе подруги и с увлечением принялась развивать тему:

– Теперь возможностей у тебя будет больше: уроки учить не надо, да и в институт, небось, поступишь (Жанна утвердительно кивнула), найдешь себе классного мальчика, тоже целоваться научишься. Только не вздумай замуж выскочить за первую же симпатию: кандидат в мужья должен иметь какое-никакое положение в жизни. На ногах, как говорится, стоять. Иначе и пропасть недолго в таком замужестве.

– А как же быть с любовью? – заинтересовалась Жанна. – Про неё даже все сериалы галдят, не говоря уже о более художественных источниках информации.

– Начиталась! Нашла источники информации! Все-таки бабушка-библиотекарша –

это вроде матери-настоятельницы в старорежимных школах для благородных девиц. Впрочем, я не уверена, что даже монастырские воспитанницы были так же наивны, как ты.

Жанна не ответила, хотя нисколько не обиделась на подругу. Каждый имеет право на собственное мнение по столь важному вопросу. Пусть себе Лиля ищет мужа с положением в их скромном провинциальном обществе, а она, Жанна, непременно встретит кого-то, о ком можно сладко мечтать бессонными весенними ночами…

– А твой котёнок сбежал, – сообщила Лиля, разглядывая спущенную петлю на колготках. – Небось, хотела его домой прихватить.

– Хотела, – с сожалением ответила подруга. – Да все равно бабушка не разрешит. Пошли к нам домой, у нас «царское» варенье ещё осталось.

– Пойдём, – мгновенно согласилась Лиля. – Лучше Натальиванниного варенья может быть только французское шампанское с трюфелями!

И вчерашние выпускницы отправились угощаться чаем с «царским» вареньем, – крыжовник, начиненный орехами, – варить которое умела только бабушка Жанны.

***

Жанна всегда жила в пятиэтажке на улице Парковой в самом центре маленького подмосковного городка. «Всегда» для семнадцатилетней девушки означало и много и ничего: именно столько времени она себя помнила, так что это было немало. Но что такое тринадцать-четырнадцать лет для Жанниной бабушки, например? Сущая ерунда! Ведь бабушка уже прожила пять раз по тринадцать и наверняка совсем забыла, о чём она мечтала в свои давнишние семнадцать лет.

Родителей у Жанны не было так давно, что она не только не могла их вспомнить, но иногда даже думала, что их вовсе не существовало. Хотя от них сохранилось несколько фотографий, но кто мог с уверенностью подтвердить, что именно они – те двое молодых людей со старых снимков – и были Анной и Владимиром Бобровыми, что вписаны в Жаннино свидетельство о рождении. Во всяком случае, бабушка о них никогда не рассказывала, друзей и всяких иных родственников не имелось, дневников, писем, документов Жанна никогда не видела. Если честно, девушка считала, что семнадцать лет назад её просто подкинули бездетной, уже немолодой и одинокой женщине Наташе, которая с тех пор и была её бабушкой. Для матери она сама, видимо, считала себя старой.

Собственных детей у Наташи никогда не было, и замуж она не выходила, а Владимир Бобров считался её племянником. Такова была версия самой бабушки, хотя ни говорить, ни вспоминать о тех давнишних временах она не любила. Молчаливой старушка не была, даже пошутить могла и умела. Но темы для разговоров тщательно выбирала: что будет с российской культурой через пятьдесят лет, если читают теперь одни детективы, а то и что похуже? Сможет ли общество победить преступность? Были в разговорах и оптимистичные мотивы: метро до городка обещали дотянуть уже в нынешнем столетии, а наши спортсмены вот-вот вернут стране былую славу.

Бабушка работала в Центральной городской библиотеке и покидать свой пост не собиралась, несмотря на почтенный возраст. Пенсии им с Жанной не хватало, а за библиотечные оклады желающих занять бабушкину должность не находилось.

В общем, Наталья Ивановна Боброва была старушкой бодрой и общительной, хотя и чересчур строгой к своей внучке. Суровые домашние правила не допускали развлечений и поездок вне школы и дома. Даже в Москве Жанна была всего дважды: один раз с бабушкой, другой – с подругой Лилей и её матерью. Дискотеки и шумные вечеринки Жанну не прельщали, больше в городке и пойти было некуда. Разве что в единственный кинотеатр.

Близких подруг у девушки было две: одноклассница Лиля и Анжела, дочь руководительницы танцевального кружка, в который бабушка Наташа привела внучку ещё восемь лет назад. Фольклорно-хореографический молодёжный коллектив банально назывался «Звуки музыки» и состоял преимущественно из девочек в возрасте от десяти до семнадцати лет.

С окончанием школы у девушки появилась заманчивая перспектива учебы в Московском институте. Другой возможности вырваться из тоски и однообразия своей серенькой жизни Жанна не видела. Правда, Институт Культуры её не вдохновлял. Да и находился он, не так чтобы в Москве, а в Химках. И всё же это была какая-то свобода и совсем другая жизнь. В том, что студенткой она непременно станет, Жанна не сомневалась. В себя она верила всегда, и не без оснований считалась девушкой умной.

Учеба в институте представлялась началом другой жизни – интересной, полной важных встреч и событий – почти сказочной. Увидеть хоть краешек другого мира мечтала не только Жанна, но и её подруги. Правда, Анжеле информация, полученная из сериалов и глянцевых журналов, казалась истинной картиной «той», заоблачной жизни-мечты. Жанна была двумя годами старше и относилась к чересчур ярким, приторно-сладким историям скептически, хотя и считала их лёгким преувеличением, а не заведомой ложью.

Жизнь в их маленьком городке все три юные девицы считали пресной и тусклой. И каждая старалась скрасить блёклую обыденность по-своему. Лиля не пропускала ни одной премьеры в местном кинотеатре и регулярно посещала здешние танцевальные вечера, неизменно сопровождаемая верным Толиком. Анжела старательно смотрела все сериалы и фильмы про любовь, скупала в ближайших киосках яркие глянцевые журналы для девушек, жёстко экономя для этого карманные деньги. Жанна зачитывалась любовными романами в броских обложках. Девушка тщательно скрывала своё увлечение от строгой Натальи Ивановны, воспитанной на качественной серьёзной литературе, достойной занимать полки публичных библиотек. Денег на запрещённое чтиво Жанна тратила совсем немного, за небольшую плату обменивая прочитанные книги на новые у старушки Потаповны из соседнего подъезда.

Вот и теперь, проводив подругу до дверей, Жанна устроилась в бабушкином кресле с недочитанным вчерашней ночью романом «Пламя страсти» малоизвестной английской писательницы Глории Шейлинг.

« – Сьюзан, любовь моя! – громким шёпотом произнёс он, не сводя горящих глаз с пылающего лица девушки. Затем взгляд молодого лорда скользнул по её нежной шее, остановился на волнующей груди в соблазнительно низком вырезе пеньюара, прикрытом, однако, шелковистыми прядями длинных вьющихся волос. Он протянул руку и осторожно коснулся пальцами полуобнажённого плеча, легонько погладил его и чуть сдвинул узорчатый шёлк рукава, освобождая изумительно нежную белую руку девушки.

Затем он вдруг шумно вздохнул, покачал головой и с отчаяньем в голосе проговорил:

– И ведь ты чуть не стала женой другого!

– Вовсе нет, Роберт! – мягко возразила Сьюзан. – Я всегда любила и ждала только тебя. Никто не смог бы заставить меня уступить желаниям сэра Генри».

Жанна захлопнула книгу. «Глупость, конечно, если разобраться, – подумала она. – Но очутиться ненадолго на месте этой Сьюзан я бы не отказалась. Хотя в этом и нет особого смысла, ведь уже через полгода этот Роберт будет возвращаться домой со своих старо-аристократических тусовок накачанный элем. А бедной Сьюзан ничего не останется, как воспитывать пятерых его отпрысков, в одиночестве шить им рубашонки, толстеть и стареть понемногу. Но все же…» Тут следует заметить, что Жанна частенько читала и корифеев литературного реализма, прививших ей некоторую трезвость мышления.