Слишком много убийств
Шрифт:
— Устали? — спросил он Эрику.
Она посмотрела на него испуганно:
— Заметно?
— Не очень. Просто у вас нет дара поддерживать светскую беседу, и вы не стремитесь его приобрести.
— А вы считаете, что должна стремиться?
— Зависит от ваших планов. Если у вас с Майроном серьезно, то да. Он живет в мире светской болтовни, остроумных фраз, полунамеков, делового жаргона. Где вы с ним познакомились?
— В Нью-Йорке, на заседании совета директоров «Хардинджа», его банка. Майрон мне показался страшно обаятельным.
— Таким он кажется половине женщин. Он, конечно, рассказывал
— Да. Хотя, честно говоря, не представляю, как вы оба могли заинтересоваться одной и той же женщиной.
— Вы просто не знаете, как выглядела Сандра в двадцать лет! Внешне чем-то похожа на вас, только без мозгов. Зато у нее был такой трогательный, беспомощный вид, что всякому невольно хотелось защитить ее от малейшего ветерка. Лицом и фигурой София пошла в нее, но, к счастью, не обделена и умом.
— По мне, тем лучше. Терпеть не могу глупых женщин! — резко заявила Эрика.
— Во всяком случае, глупость не лишает женщину привлекательности.
— Для меня лишает!
— Значит, вам нравится, что София умная.
— Да. Она понимает, что у нее смазливое личико, но она не позволит этому решать ее судьбу.
— Вы судите о внешности Софии с тех же позиций, что и о своей собственной — красотой можно воспользоваться как инструментом, когда не остается другого выхода, а в остальном это лишь ненужный довесок. София думает по-другому. Для нее внешность — неотъемлемая часть того, что за ней скрывается. София не делит себя на части.
— Я у вас всегда оказываюсь не права! — отрезала она, отвернулась и увидела припоздавших гостей. — Филомена, Тони!
Кармайн отошел и занял удобную позицию, откуда мог видеть, как Эрика представляет Майрону Филомену Скепс и Энтони Бера, а Майрон, всегда радующийся новым знакомствам, приветствует их с тем же энтузиазмом, что и первых гостей.
Филомена, как показалось Кармайну, была лет на пять моложе Эрики и совершенно ее затмила. Подобно Делии она была одета в приталенное платье с розовыми оборками, но на этом сходство заканчивалось. Хотя она жаловалась на скаредность Скепса, на ней были потрясающие розовые бриллианты. Энтони Бера прекрасно дополнял образ и делал его совершенным.
Филомена с Эрикой перекинулись парой фраз, потом Майрон увел Бера знакомиться с мэром, и разговор двух женщин продолжился. Их мимика и жесты выражали удовольствие, улыбки лучились искренностью, но Кармайн чувствовал, что речи были отнюдь не сладкими и приятными. Филомена отказалась от предложенного бокала шампанского, предпочла чилийское красное вино. Эрика суетилась вокруг бывшей жены Дезмонда Скепса, как разволновавшаяся невеста вокруг суровой свекрови: «Хотите омара? Нет? Волован с курицей? Нет? А вот этот чудесный деревенский паштет? О, замечательно!»
Наконец Бера освободился из-под опеки Майрона и, вызволив Филомену, препроводил ее к маленькому столику, подал бокал чилийского вина и поставил перед ней поднос с яствами, в которых та без охоты стала ковыряться. Став позади ее стула, Бера не спускал глаз с Эрики Давенпорт. Очевидно, за всем этим скрывались какие-то тайные нити, но Кармайн не мог понять, откуда и куда они ведут. К ним подошли поздороваться Фил Смит с женой, щеголявшей — о боги! — достославной коричневой шляпой в форме блина.
Их визит вежливости продолжался недолго. Смит утащил свою жену едва ли не силой, словно боялся, что бедняжка скажет что-нибудь лишнее. Распознав родственную душу — вероятно, по наряду, — Делия живо завладела женой Смита, и обе женщины, одетые хуже всех в зале, ушли вместе. Следующими к столику приблизились Гас Первей и Фред Коллинз. Энтони Бера чопорно поздоровался с ними и больше не произнес ни слова, предоставив право говорить Филомене. Когда Коллинз, пьяный настолько, что едва держался на ногах, стал проявлять признаки излишнего волнения, Бера быстро ступил между ним и стулом Филомены и, очевидно, попросил Первея увести своего приятеля. Первей подчинился, однако минуту спустя Филомена попросила удалиться уже Бера. Тот запротестовал было, но ее подбородок выдвинулся настолько властно, что даже Кармайн был впечатлен. Бера закусил губу и отошел, оставив Филомену одну. Кого же она ждет?
Тут к ней присоединился Майрон, разрушая своим хозяйским радушием ее планы. Наблюдая со стороны, Кармайн не мог точно понять, каким способом ей удалось от него отделаться, во всяком случае, она сделала это изящно — Майрон ушел улыбаясь. Филомена Скепс снова осталась одна.
Затем подходили еще несколько человек, она с ними также мило беседовала, после чего они быстро удалялись: доктор Полина Денби (вот это любопытно!), Моусон, Анджела Макинтош. Кармайн потихоньку подходил ближе, жалея, что гости еще не начали расходиться — в такой сутолоке едва ли удастся что-нибудь подслушать.
И, наконец, явилась та, кого ждали, — Кармайн сразу это понял по выражению лица Филомены. Эрика Давенпорт!
Филомена подозвала официанта, и через секунду столик был очищен от посуды с едой. Эрика оперлась о столешницу и повернула лицо к бывшей жене Скепса, которая тоже повернулась к ней. Кармайн с раздражением смотрел на их профили; он умел читать по губам, но только если слова произносились четко и лица собеседников были обращены к нему; сбоку это было невозможно.
Вокруг обеих женщин возникла некая аура решительности и отчужденности, и кое-кто из гостей, направлявшихся в их сторону, останавливался и поворачивал обратно. Вероятно, новость об опекунстве уже распространилась в зале, и никто не хотел своим вмешательством невольно нарушить ход переговоров. В том, что происходили переговоры, не могло быть сомнения; чем еще объяснить приезд Филомены на вечеринку? Нейтральная территория. Где еще Филомену не будет преследовать призрак «Корнукопии»? В Орлеане? Туда Эрика ни за что бы не поехала.
Энтони Бера наблюдал за собеседницами с напряженным и болезненным вниманием, что-то рассеянно отвечая стоявшему рядом Уоллесу Грирсону. Затем Фил Смит и коричневая шляпа загородили ему обзор, и Бера сдался.
Переговоры длились не меньше получаса, причем к их окончанию Эрика Давенпорт выглядела очень усталой, а Филомена Скепс — красивее, чем прежде. Затем Эрика хлопнула себя ладонями по коленям, оторвалась от столика и, поцеловав Филомену в лоб, ушла к Майрону.
— Я выжата как лимон, — пожаловалась Дездемона, сбрасывая с ног босоножки, едва они с Кармайном сели в машину.